Я так много пишу о тебе, и собственно, тебе.
Каждый раз обещаю себе не писать,
потому что это уже не «мило», не «трогательно» и даже моментами не «смешно».
Это переросло в какую-то порнографию — то, что во мне так много тебя и больше ничего нет.