Из разговора с Даниэлем про Полынью всплыло, что первый раз я услышала их на концерте у Мельницы, подумать только, 4 года назад. Дада, 7 июля 2006 года, как раз перед Артеком. Я, честное слово, не думала, что это было так давно.
А ведь перед этим, причем задолго до этого, была Дорога сна, которую мне принесла Литвен, ходившая, помнится, на ШЮФ. Таскала оттуда всякое, мне иногда приносила. А первый мельничный альбом прилетел просто на всех парах с таким заговорщически-романтичным видом: «Послушай, обязательно послушай! Особенно первую песню, она про нас с Найтом. И восьмую тоже, она такая..такая!! И перепиши, пожалуйста!» И я слушала, потом, конечно же, переписывала. Была такая здоровенная аппаратурина, которая просто для нас деланная: вставляешь диск, кассету, нажимаешь rec, и начинается запись. А когда кассета заканчивается, диск встает на паузу, потом сматывается на начало трека и ждет, пока пойдет лента. А еще Дорога сна была первым диском, переписанным на новый же компьютер. В смысле, вообще первым диском, который я когда-либо куда-либо переписывала. Точно не помню, но, кажется, мы тогда еще играли в Героев меча и магии. У Литки был Клинок Армагеддона, а у меня Возрождение Эрафии, и мы играли по сети, когда у нас появилась классная штука, именуемая интернет. И слушали Европу Плюс. Наше появилось, кажется, чуть позже. Литка еще рассказывала, что, услышав Ночную кобылу, сначала подумала «что за фигня», а потом понравилось. И очень ругалась, что по Нашему крутят Сукачева, мол, никакой он не рок. А я на Арию переключилась. Мы с Юлей слушали Беспечного ангела, а потом она мне Nightwish принесла. Когда точно, честно говоря, не помню.
А потом был Перевал. Для меня он случился в 7 классе, Литка тогда сильно удивлялась, что я его так поздно купила, мол, он уже давно вышел. А я тогда домой бежала радостная, бежала и подпрыгивала. Было холодно, гололед, и я, конечно же, поскользнулась. А в сумке среди учебников лежали три диска: два Крематория, если мне еще память не отшибло, и один Наутилус. Мне их Натали дала. Я с ней только-только познакомилась, а тут вдруг раз! и коробочки ломаются.. Я так перепугалась. Хорошо хоть диски целы остались. Я тогда весь Радио рынок избегала, потом полвечера вытаскивала рубашки, переделывала все.
А еще у Натали были Ночные снайперы, и я ей однажды пожаловалась, что не могу отличить Арбенину от Сургановой. Помнится, мне было стыдно, а Натали удивилась, но сказала, что сама не всегда их отличает. В основном потому, что песни знает, кто что поет. А ведь они тогда только-только разгруппировались.
Ах да, еще же была Эпидемия, куда без нее. Тоже Литка принесла. Строго настрого запретила слушать из середины, но сказала, что Кровь эльфов самая классная. Я сначала слушала ее, потом все от начала до конца, но так ничего и не поняла. Потом в столовой Литка рассказывала мне, в чем же там дело, и при чем там кровь эльфов. Мы с преподавательницей по музыке (дада, Лит, с Анной Анатольевной) подбирали вступление к Крови, до сих пор ноты где-то валяются. Так и не выученные.
Помню, как собиралась на Парад. Три года подряд. Как на ФРФ не пускали. Литка с мамой ходила, а моей не нравилось все это, мне не разрешали.
Потом еще были осенние маневры, ’08, кажется, года. Были гуляния по Москве босиком, было Злато на поляне. Много чего было.
А недавно я встретила Дор. И, конечно, же перепутала ее. Потом она еще долго вспоминала, откуда мы друг друга знаем. Во всем оказался виноват вездесущий Хмель. Литвен тогда в очередном походе была, а мне нечего было делать, и мы с Хмелем ходили гулять. Он тогда познакомил меня с Дор, а я его с Таней. Танька тогда по лесу носилась на высоченной танкетке, а мы были в кроссовках, но нифига не успевали за ней, бегущей по грязи. Потом мы забурились на второй этаж в Ладье, намешали всякой фанты, швепса. Пепси и прочей гадости, пили это, обозвав бальзамом Кахара усиленного действия, и играли в я. Хмель доводил меня самыми глупыми шутками, в итоге я стала.. боже, как же это.. маздай долбонутый с выбоинами по периметру до ватерлинии на мели. О! Пару раз я выговорила это не засмеявшись. Зато довела Таню. Был еще сосухрясик недофырканный с кофеином без сахара. Сосухрясик – артековская тема. По поводу игры в я Литка рассказывала про товарища, который с колоссальным достоинством говорил «я зайка выдранная». А на какой-то экскурсии Юля была шариком на веревочке, а Натали с удивлением выдавала: «я впуклое пикачу ломаное не замужем, но с квартирой». Хуже всего, конечно, было, когда Натали с гордостью говорила «я впуклое», тут неарод не выдерживал.
А еще почему-то очень хорошо помню, когда познакомилась с Линькой. Вильям, кажется, еще не был Вильямом, дело было перед парадом, я прибежала к Шарлотте с гитарой, потому что та благим матом на меня орала: «Как ты можешь не придти!! У нас же будет флейтистка!!» Тот пункт, что у нас уже была флейтистка Исильтари, которая жила на ВДНХ, Шарлотту ничуть не смущал, ибо то ж далеко, да и где она, ваша Аня. А тут живой, играющий музыкант. Но я тогда не прониклась. Линька была даже мне немного неприятна поначалу. Мысль была в духе: «Ну и кто это?» Гораздо позже Виль станет мамой, Норвен поселится на Таганке, и всем будет счастье. А пока нет.. Только на третий, кажется, раз увиденья, в Нескучнике, когда лежала, уперевшись спиной в Вилькины коленки, я тогда поняла, что мне очень спокойно и тепло с этим человеком. И привыкла. Сначала было странно, я не воспринимала Линь отдельно от других, Литка там, Эл.. Осознание пришло позже, намного позже.
Почему-то сейчас очень много моментов всплывает, которые были лет пять назад, а то и раньше.
А еще сегодня три года этому дневнику. В нем есть куча заметок про дождь, мои психозы, потуги игры на гитаре, про то, как мы собирали Литке еду в поход, писали на коробках "печеньги", а потом сперли сыр, обертка которого была такой же рыжей, как юбка нашего хоббита, который хотел в Белорию через ведьмин круг. Еще там есть куча тестов и прочей ерунды. глупость, а приятно.