Новая глава. Надеюсь, не только в этом сборнике страничек.
Я вернулась.
***
...Негромкий хлопок, как от упавшего тела. Дэйв неловко поднялся на отнимающиеся ноги - негнущиеся, слабые, чужие. Уши будто заткнуты ватой, масса тела в минус-показателях, отросшие волосы, болтающееся на костях черепа лицо. В холоде осени 1997 года, в ее молчании, стучит в воспаленном мозгу одна мысль: "Я. Должен. Отсюда. Убраться." 240 раз в минуту, как отбойный молоток, как капли по темени в китайской пытке, по слову и звуку, по хлещущей громко и больно ломаной пульса в огромных, мутных зрачках. Мгновенно намокшая под первым снегом холщовая рубашка наркологической клиники, спутавшиеся волосы, сбитые колени и стесанные в кровь ладони.
Шаги, шаги, шаги... Сиплое дыхание, рези в легких, мокрая стена под ладонями, ледяной асфальт под подошвами и соленые капли дождя на губах. Равнодушные люди, черные зонты и немой ужас, страх, отчаяние, щемящее одиночество...
Темный переулок, сорвавшая с цепи неистовость первой вьюги с колючей, тупой, как бритва, яростью, солоноватый снег... или кровь во рту от прокушенной в попытке заговорить губы?...
Внезапно он споткнулся. Что-то мягкое, белое, как полотно - рука на снегу, сжавшаяся до трещин по тонкой коже в предсмертной агонии. Равнодушный взгляд по заснеженному телу в черном плаще, остановка на лице, искаженном мукой - женщина. Передоза - рядом растрепанный целлофановый пакетик с белоснежной пылью, пена, замершая мутно-стеклянными, кровавыми пузырями у ноздрей, закатившиеся глаза. Внезапно по нервам, как по оголенному проводу, хлестнуло именем - Тереза!.. Тот же хищный клюв носа, теперь покрытый запекшейся кровью; те же пальца-крючья, больше никому не протянущие порошок из смерти. Дэйв в молчаливом вопле распахнул глаза, отшатнувшись от ужасного трупа, заставив ноги заплестись, поскользнувшись на наледи, скрытой под месивом из крови и грязи, упал на спину и уперся спиной в стену...
Резко обрушились на мозг звуки и запахи, он услышал свой скрежещущий крик, почувствовал боль в сломанных при падении ребрах, режущую и рвущую боль по всему телу... Какие-то люди, перепуганные, вбежали в переулок, начали звонить в "Скорую", осматривать ее тело... Его не заметили - загребая ногами жижу, падая и поднимаясь, на ногах и на четвереньках, разрывая дальше кожу рук, глотая слезы, грязь и боль, он выбрался из переулка и побежал, падая с ног, ловя руками стены, тихо шепча незнакомые имена...
...Мартин ходил по дому, молча смотря на дождь в черной улице. С ним в доме жила только ободранная дворовая кошка, которую он подобрал пару дней назад и кормил по часам, не давая уйти в мир иной от холода и голода. Неожиданно тихо закрылась незапертая дверь, на долю секунды позволив ворваться холоду, ворваться в дом.
Дэйв молча прошел за погруженным в мысли Мартином на кухню, не дыша, не кашляя, оставляя грязно-кровавые следы на белых коврах, и замер в дверном проеме.
-Ишь ты, нервничаешь... - сказал вдруг Мартин.
Ну да, немного... Мартин, я... В общем, да, я СЛЕГКА нервничаю...
-Ну иди сюда, Пушок... Вот, кушай... Не суетись...
Да, мы слегка о разном подумали...
Мартин обернулся, почувствовав резкий взгляд, и замер в неестественном движении, смотря на фигуру существа, похожего на человека в дверях его кухни - исхудавшего, покрытого грязью, с облипшей рубашкой и стекающей на пол водой, с багрово-ржавыми пятнами на штанах, лице, с кровоточащими ладонями и исполосованным лицом.
-Что ж ты такой шуганый... - прошептал Дэйв, - Мартин, я... сбежал... - просвистел он, прежде чем сползти руками по дверному косяку и упасть головой на кафельный пол, проваливаясь в черноту.
-Не смей, не умирай!!!...

Город вздрогнул.