Кибернетическая эстетика.

«Я киборг, но это нормально» — необычное название весьма оригинальной и совсем уж нетипичной для Чхан-ук Пака картины. Режиссер, известный всему миру своей трилогией мести («Сочувствие Господину Месть», «Oldboy», «Сочувствие Госпоже Месть»), обратился на сей раз к совсем другому жанру — некоему симбиозу абсурдистского фарса и легкой непритязательной мелодрамы.

Главная героиня картины считает себя кибернетическим организмом, носит  вставные челюсти своей бабушки, разговаривает с лампочками и подзаряжается энергией от батареек, а иногда даже от электрической сети. Немудрено, что после одной из таких травмирующих «подзарядок» она попадает в специальное заведение для киборгов, зайчиков и Наполеонов, в народе называемое дурдомом. Там она встречает молодого человека, умеющего красть абстрактные понятия, такие как день недели, везение или аппетит, и боящегося рано или поздно превратиться в точку. Экстравагантный клептоман  симпатизирует незадачливому киборгу и придумывает для нее устройство, преобразующее пищу, от которой девушка в больнице категорически отказывается, в электрическую энергию, столь необходимую для всех роботов…

Этакая вариация на тему «Пролетая над гнездом кукушки», но гораздо более воздушная и менее угнетающая, по свой форме больше напоминающая то цыганские фарсы Кустурицы, то футуристические зарисовки «2046» Вонга Кар Вая. Хотя окончательно оставить тему мести Чхан-ук Пак не смог даже в этой милой и эксцентричной комедии. В своем воображаемом мире, полном красок и нелепостей, главная героиня «косит» наповал из рук-автоматов всех людей в белых халатах — мстит за бабушку, считавшую себя мышью, и по этой причине отправленную в аналогичное заведение. Однако эта месть лишена того эпического трагизма, той по-восточному жестокой, болезненной и безысходной поэзии, что буквально привораживала к экрану в нашумевшем «Олдбое» — любимом фильме Квентина Тарантино.

На сей раз Чхан-ук Пак ищет вдохновения в совсем других сферах, далеких от жестокости и насилия. Его кинематографический слог по-прежнему остается стихотворным. Но стихи уже не о благородном возмездии, теперь они об изяществе и красоте в том мире, что одновременно и пугает, и притягивает, — в мире сумасшедших и киборгов.