Сальвадор Дали снова в Москве. На сей раз в ГМИИ им. Пушкина.
Лет 15 тому назад в филиале Третьяковке, что на Крымском Валу, состоялась его первая выставка в России (В СССР, как известно, эпатажного сюрреалиста относили к представителям загнивающего искусства капитализма, а потому нигде, само собой, не выставляли). И вот тогда, в самый разгар «лихих 90-ых», в Москве впервые оказались практически все самые известные работы Дали, привезенные из многих музеев мира. Очереди протяженностью в целый день наглядно продемонстрировали неподдельный интерес постсоветского индивида к “загнивающему искусству Запада”.
С тех пор, конечно, многое изменилось. Интерес к эпатажным личностям из-за бугра заметно уменьшился, благо у нас теперь и своих хватает. Да и наверняка многие из стоявших в той легендарной очереди за прагматичные нулевые успели охладеть не только к сюрреализму, но и к искусству вообще. Так или иначе, но очередь в ГМИИ имени Пушкина тянется по времени чуть более часа — вполне себе обычная очередь для выставок Пушкинского Музея, не больше, но и не меньше.
Справедливости ради стоит заметить, что и сама выставка далека по количеству представленных работ от той первой. Потому как на этот раз выставляются только картины из дома-музея Сальвадора Дали в Фигейросе. Само собой здесь не будет ни «Постоянства памяти» (те самые растиражированные текущие часы), ни «Гиперкубического тела», ибо обе картины висят далеко за океаном в Нью-Йорке, не будет ни «Сна, вызванного полётом пчелы вокруг граната за секунду до пробуждения», ни «Искушения Святого Антония». Зато будут менее известные «Нос Наполеона, превращенного в беременную женщину, которая гуляет как грустная тень среди древних руин» и «Пятьдесят абстрактных картин, складывающихся на расстоянии два метра в три портрета Ленина в виде китайца, а с шести метров превращающихся в голову королевского тигра». Названия, по крайней мере, ничуть не хуже, чем у более известных работ мастера. Но, быть может, самыми интересными на выставке кому-то покажутся ранние работы Дали, написанные им в родном Фигейросе. В тот период художник, еще не будучи подверженным модным веяниям сюрреализма, отдавал предпочтение импрессионизму.
В зале, посвященном графике, можно будет полюбоваться иллюстрациями Дали к «Дон Кихоту» Сервантеса. Кстати сказать, из всех литературных персонажей испанский сюрреалист у меня лично ассоциируется именно с несчастным и влюбленным рыцарем Сервантеса. Возможно, дело в усах, одинаково загибающихся вверх — куда-то в сторону бесконечного космоса (а Дали весьма серьезно полагал, что его усы — космические антенны), а, возможно, — в одинаково сумасшедшей одержимости дамой своего сердца.
С личных фотографий художника, представленных на выставке, беззаботно смотрят его друзья: режиссер Луис Бунуэль и поэт Федерико Гарсиа Лорка — еще не знающие ни о том, что впоследствии все трое пойдут своей дорогой, навсегда порвав отношения друг с другом, ни о том, что жизнь Лорки очень скоро оборвется под пулями испанских националистов…
И, конечно же, вряд ли хоть одна выставка Дали может обойтись без цитат мастера, искренне полагавшего, что два наивысших счастья для художника — это, во-первых, родиться в Испании и, во-вторых, называться Сальвадором Дали. На этой выставке подобных цитат будет предостаточно.
[335x450]