Часть I
Незнакомка по имени Любовь
Глава 1
Егор шел по промозглым московским улицам и не спеша, с чувством курил. Стоял март 1940. Снег сошел совсем недавно, и на голой земле маленькими островками зеленела трава, еще низкая и слабая. Слева от него, на другой стороне улицы, возвышался Храм Христа Спасителя. На крыльце сидела чахлого вида старуха. Егор медленно пересек дорогу и в нерешительности встал у этого великолепного здания. Золотые купола сияют на солнце, белый мрамор подчеркивает массивность и серьезность всей церкви. "А ведь большевики собираются его снести" – пронеслось у Егора в голове. Это поистине глупое решение, а власть Советов и так частенько принимают безрассудные решения.
Егор любил гулять по старым улицам Москвы: по Петровке, потом на Тверскую, на Камергерский переулок, затем снова на Тверскую - Ямскую… Ему нравилось без дела ходить по этим красивым улицам, каждый день отмечать для себя что-то новое, каждой клеточкой своего тела ощущать тепло солнца на своем лице… Неужели все это идет к концу? Война… Это страшное слово. Вроде только недавно кончилась первая мировая, и в тоже время совсем не недавно: целых двадцать лет назад. Всего двадцать лет назад. А теперь грядет вторая. И вряд ли она закончится так же быстро и благополучно, как первая. Все причины войны налицо: жестокость по отношению к Германии, разрозненность Западной Европы и стремление к мировому господству. То тут, то там вспыхивают восстания. Большинство из них удается подавить, но факт остается фактом: народ недоволен, и это ясно выражается в их действиях.
Егор вспомнил свой недавний визит в Берлин. Там вовсю идет пропаганда военных действий: через радио, телевидение, плакаты и листовки. Знаменитая нацистская молодежная организация "Гитлерюгенд" прославляли новые порядки, создавали новую "арийскую культуру". Немецкий трудовой фронт руководил даже специальной организацией по проведению досуга рабочих, которая называлась "Сила через радость". Война была даже на любимых Егором домах. Да, он любил дома, ведь он – архитектор. Точнее, он недавно окончил Московский институт живописи и архитектуры. Молодого художника радостно приняли бы в Германии, будь он фашистом и нацистом. Но Егор не был ни тем, ни другим.
Размышляя подобным образом, Егор подошел к той самой старушке.
-Милок, подай бедной женщине на кусок хлеба! – прохрипела она.
Егор терпеть не мог слова "милок", но все же достал из кармана мелочь и отдал старушке 20 копеек. Он знал, что она их пропьет.
-Спасибо тебе, добрый человек, дай тебе Бог здоровья и жену-красавицу. – сидя на коленях, она кивала головой, и было ощущение, что она ему кланяется.
Егор ничего не ответил, лишь пожал плечами легонько и вошел в храм. Везде горели свечи, внутри никого не было. Он прошелся по мраморным плиткам, громко стуча каблуками на сапогах. Сам воздух здесь пропитан каким-то высшим чувством, недоступным человеку. Создается впечатление, что этот храм не для людей – для Богов. Егор завернул за колонну, и внезапно увидел женщину. Она была в длинной цветастой юбке, куртки не было, ее заменял лишь свитер мужского кроя. На голове у нее был цыганский платок, но она не была цыганкой – слишком бледная кожа, большой разрез глаз и русский говор. Она читала молитву вслух и, поглощенная сим занятием, не слышала шагов.
Егор посмотрел на икону. Христос смотрел на него с явным неудовольствием, как бы говоря: "Не мешай нам. Это ее боль, ее душа, но она и моя душа. Уходи. Тебя здесь не должно быть". Егор виновато вытащил руки из карманов и вправду хотел было уйти, но монеты, которые он всегда хранил в куртке, полетели вниз, и, весело прыгая по полу, звонко рассмеялись. Женщина испуганно вскрикнула и резко обернулась. В красивых серых глазах застыли ужас и горе, непокорная челка лезет в глаза, тонкие губы дрожат от волнения. Женщина поднялась на ноги и, бросив на Егора последний притихший взгляд, неслышно бросилась из храма. Егор равнодушно посмотрел ей вслед и, осенив себя крестным знаменем, тоже вышел из церкви.
На улице стало холодать. Подул резкий пронзительный ветер, словно крик, и Егор ужасно захотел выпить; он пошел по направлению к бару. Он свернул направо, потер друг о друга замершие руки, выдохнул. Изо рта вырвалась маленькая струйка воздуха, тотчас же растворившаяся в вечерних сумерках. Егор потянул на себя тяжелую деревянную дверь и вошел внутрь.
В кабаке было пять человек. В центре сидело двое мужиков. Они пили водку и горланили какую-ту песню. Неподалеку от них сидел еще один мужчина. Ему было от силы лет тридцать, и вид у него был еще тот. Ему стоило огромных усилий не уснуть прямо за кружкой пива. В углу, у окна, сидела та самая женщина из церкви. Она хмуро склонилась над рюмкой коричневатой жидкости, словно размышляя, пить эту гадость или не пить. Наконец она зажмурила глаза и на одном дыхании вылила в себя коньяк. В ту же секунду на ее лице появилась гримаса ужаса и отвращения, и она зажала рот платком, чтобы ее не стошнило. Егор, молча наблюдавший за этой сценой, тихо рассмеялся и направился к этой женщине. Да какая же она женщина?! Она совсем еще девушка, лет пятнадцати. Егор сел к ней за столик.
-Девушка, зачем вы так себя мучаете? – с улыбкой спросил он.
Девушка подняла на него испуганный серые глаза и, к своему удивлению, он увидел в них слезы. Она спрятала лицо в ладонях, и до Егора доносились лишь сдавленные рыдания. Он непонимающим взглядом сверлил ее, плачущую, и все-таки не выдержал. Егор потряс ее за плечо.
-Девушка, девушка, что с вами? – рыдания прекратились, только плечи тряслись от всех переживаний.
-Ничего. – от долгих слез свет этих глаз не потускнел, голос остался звонким и чистым. – Ничего.
-Если бы ничего не случилось, вы бы не плакали сейчас и не травили себя коньяком. – Егор поднял рюмку, в которой еще плескалась жидкость. – Тем более не лучшего качества.
Девушка выдавила из себя жалкое подобие улыбки:
-Да, вы правы. Вы первый человек, с которым я говорю за последние три месяца, не считая бармена и продавщиц в булочной.
-Как тебя зовут? – Егор легко перешел на "ты".
-Алиса. – девушка вздрогнула, словно от удара. - Меня зовут Алиса.
-Ты иностранка? – спросил Егор. Даже если она иностранка, она все равно не скажет правду. Слишком опасно.
-Нет, нет! – замахала она руками, как будто ее обвиняли в краже. – Моя мать… Она шотландка, а отец русский.
-И поэтому у тебя такое имя? – Егор поднял бровь.
-Ну да. – ложь легко слетала с ее языка, даже не резала слух. – Мы переехали сюда год назад… Из Рязани.
-А где сейчас твои родители? – удивленно спросил Егор. – Разве можно детям ходить один без родителей, тем более в такое время?
-Я не ребенок! – воскликнула Алиса. – Мне уже девятнадцать лет!
Боже, ей девятнадцать лет! А с виду дитя малое. Что же с ней такое?
-Где твои родители? – Егор решил не уходить от темы. Вдруг она карманная мошенница или малолетняя проститутка?
-Они… Они… - у нее в глазах опять появились слезы. – Они умерли три месяца назад.
Ее плечи снова затряслись, слезы капали на деревянный, ничем не покрытый стол, оставляя маленькие следы чужих страданий. Егор ощутил какую-то тоненькую ниточку, связывающую его с этой девчушкой – его родители тоже умерли, правда, когда ему было девять лет. В то время он не находил себе места от горя, ему хотелось лезть на стену от безвыходной тоски. Днем он еще как-то держался, но когда он ложился спать, это было настоящей пыткой. Было ощущение, что потолок падает на него, все кружилось в вихре чувств и эмоций. Он был одинок, а ему так хотелось, чтобы кто-нибудь приютил его и пожалел. Ну и что, что он мужчина и он не должен плакать, в первую очередь он – человек, и он имеет такое же право на чувства, эмоции и слезы, как и любая женщина. Смерть родителей многому научила Егора. В средней школе он резко перескочил во взрослую жизнь: он забросил учебу и пошел мыть машины, окна и полы. Его били, мучили, ругали, но ему приходилось терпеть, иначе он мог потерять драгоценную работу, а значит, и деньги. Потом его подобрал на улице мужчина. Простой прохожий увидел свернутого в калачик мальчика, больше похожего на щенка. Он обнимал собаку и как можно крепче прижимался к ней, стараясь получать малую толику тепла в лютый мороз. Простой прохожий спас Егору жизнь, а тот не смог спасти его, когда нужно было. Откуда мог он знать, что именно в тот прекрасный солнечный день именно близкого ему человека собьет именно этот грузовик?!
-Ну, ну, не плачь. Все хорошо, все хорошо. – твердя это, Егор машинально гладил ее по плечу. Девушка подняла на него глаза.
"Боже мой!"– подумал Егор. Сроду он не видал таких прекрасных глаз. Серые, глубокие, а в них – безмерная тоска. И эта тоска, опушенная густыми ресницами, пробирала до самого сердца и медленно растворялась в нем. Алиса уже успела снять платок, и русые волосы водопадом ниспадали на плечи. В огромном мешковатом свитере было маленькое тело маленькой девочки.
-Пошли. – Егор поднялся.
-Куда? – испуганно спросила Алиса.
-Не бойся. – Егор улыбнулся. – Я не причиню тебе вреда.
Алиса медленно поднялась, обогнула стол и, проигнорировав руку Егора, прошла к выходу. Внезапно, словно порыв ветра, перед ней оказался бармен.
-Простите, но вы не оплатили ваш напиток. – натянутая улыбка была свидетелем усталости.
-А… Ну… - Алиса промямлила что-то нечленораздельное. – У меня нет денег.
Лицо бармена из добродушного превратилось в угрожающее. Он вытянулся, как струна, и оскалился.
-Простите, но тогда мне придется вызвать милицию. – Алиса вздрогнула, как от удара, и замотала головой.
-Нет, нет, пожалуйста, не надо. – она в ужасе попятилась. – Я отработаю… Я достану деньги… Только не милиция… Нет…
Егор, молча наблюдавший за этим, сунул руку в карман куртки и достал оттуда два рубля.
-Вот – сунул он его бармену. – Сдачи не надо.
Он схватил Алису за локоть и вытащил ее из пропахшего дымом кабака.
-Спасибо вам, огромное спасибо. – зашептала она, как только они вышли на тускло освещенную улицу. – Чтобы я без вас делала.
Егора резануло то, что к нему, 24-четырехлетнему, обращаются на "вы". Но он ответил лишь:
-Пошли уже.
Алиса молча кивнула и еще плотнее закуталась в свитер. Егор посмотрел на ее дрожащие от холода руки, снял куртку и накинул ей на плечи.
-Нет, заберите это. – девушка замотала головой. – Вы же тогда простудитесь и…
-Не глупи. – оборвал Егор. – Я сильнее тебя и здоровее. Надень куртку, она тебе нужнее.
Алиса застегнула молнию и откинула непокорную челку. Егор сурово, холодно посмотрел на нее и пошел вперед. И только пройдя метра два, он понял, что его новой знакомой нет рядом. Он обернулся и испытывающее посмотрел на нее.
-Ты так и будешь мерзнуть тут, или все же пойдешь со мной? – Алиса не стала дожидаться повторного предложения и метнулась к Егору. Они молча пошли к тому дому, где жил Егор.
***
-А что это? – с широко распахнутыми глазами Алиса смотрела на цветущий кактус у Егора на окне. Она осторожно дотронулась до цветка, и тут же в испуге отпрыгнула. Несмотря на то, что она довольно сильно укололась, с ее губ не сорвалось ни одного звука, ни одного вскрика.
-Это называется кактус. – Егора просто поражало ее незнание таких простых вещей. – Лучше не трогай его, он жалит сильнее крапивы и острее ежа. Дай сюда руку.
Алиса протянула покрасневшую ладонь. Егор вытащил пинцет из нижнего ящика и включил побольше света. С нескрываемым ужасом Алиса наблюдала, как ее спаситель осторожно вытаскивает из ее руки маленькие колючки злого растения. Она относилась к Егору и со страхом, и с необъяснимым трепетом. Он внушал ей и уважение, и спокойствие, и волнение. Ее ужасно пугал этот человек, но она безраздельно ему верила, хотя знакома была с ним всего два часа.
-Ну, вот и все. – Егор сжал и разжал Алисину ладонь. – Больно?
-Нет. – для пущей значимости она покачала головой. – Не больно.
-Вот и хорошо. – Егор убавил свет и убрал пинцет. – Теперь раздевайся.
-ЧТО?! - Алиса от неожиданности вскочила с дивана.
-Я думаю, ты хочешь принять горячий душ и поесть. – Егор еле скрыл улыбку на губах. Неужели она подумала, что интересует его как женщина? Какая глупость. Она даже не женщина, дитя малое.
-А… Да, это было бы замечательно. – она поежилась, словно сидела не у камина, а посередине снежной пустыни.
-Вот тебе полотенце и тапочки, шампунь и расческу найдешь в ванной. Ванная прямо по коридору и направо.
-Спасибо. – только и нашла что ответить Алиса.
Подставив руки, спину и ноги под теплые струи воды, Алиса медленно намыливала волосы и размышляла о Егоре. Что он за человек? Зачем он привел ее сюда? Почему он так добр к ней? И как она сможет отплатить ему за его доброту? Неужели той ужасно вещью, которую от нее требовал Олег? Нет, она это не выдержит! Только не это! А боль, и эта грубость… НЕТ!!!
Смыв пену с волос и тела, Алиса осторожно ступила на коврик. Она не спеша вытирала воду с икр, бедер, живота, груди, лица и шеи, оставляя капли влаги на нежной коже. Насухо вытерев волосы, отчего те стали объемными и пушистыми, она за неимением чистой одежды закуталась в простую белую хлопковую простыню и вышла из ванны.
Егор сидел на диване. Глаза его были закрыты, но он не спал.
-Простите, эээ… - Алиса даже не знала его имя.
-Егор. – он даже не потрудился открыть глаза. - Меня зовут Егор.
Он ответил ей точно так же, как и она ему.
- Простите, Егор, но у меня совсем нет одежды. У вас нет какой-нибудь старой майки, или кофты, или брюк, или… - ее голос затих, как только Егор открыл глаза. Она что, стоит перед ним голая?!
Но нет, вот она, завернутая в прозрачную простыню. Через намокшую ткань видны изгибы ее тела, как поднимается и опускается грудь, как нервно дрожат изящные икры… Он ошибся. Никакая она не девчонка. Она настоящая женщина, испуганная и прекрасная. Все стало просто и ясно, как день.
-Иди сюда. – сказал он.
Алиса не двигалась.
-Иди же. – и все страхи забылись, как только белая простыня упала на пол.