А я вижу - эти два понятия, подчёркиваю, ПОНЯТИЯ произходя в моей жизни второй день подряд. Всё дело в том, что я открыла lzk себя Маяковского. И в том, что я пересматриваю Ассу.
Маяковский.
Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче.
В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето,
была жара,
жара плыла -
на даче было это.
Пригорок Пушкино горбил
Акуловой горою,
а низ горы -
деревней был,
кривился крыш корою.
А за деревнею -
дыра,
и в ту дыру, наверно,
спускалось солнце каждый раз,
медленно и верно.
А завтра
снова
мир залить
вставало солнце ало.
И день за днем
ужасно злить
меня
вот это
стало.
И так однажды разозлясь,
что в страхе все поблекло,
в упор я крикнул солнцу:
"Слазь!
довольно шляться в пекло!"
Я крикнул солнцу:
"Дармоед!
занежен в облака ты,
а тут - не знай ни зим, ни лет,
сиди, рисуй плакаты!"
Я крикнул солнцу:
"Погоди!
послушай, златолобо,
чем так,
без дела заходить,
ко мне
на чай зашло бы!"
Что я наделал!
Я погиб!
Ко мне,
по доброй воле,
само,
раскинув луч-шаги,
шагает солнце в поле.
Хочу испуг не показать -
и ретируюсь задом.
Уже в саду его глаза.
Уже проходит садом.
В окошки,
в двери,
в щель войдя,
валилась солнца масса,
ввалилась;
дух переведя,
заговорило басом:
"Гоню обратно я огни
впервые с сотворенья.
Ты звал меня?
Чаи гони,
гони, поэт, варенье!"
Слеза из глаз у самого -
жара с ума сводила,
но я ему -
на самовар:
"Ну что ж,
садись, светило!"
Черт дернул дерзости мои
орать ему,-
сконфужен,
я сел на уголок скамьи,
боюсь - не вышло б хуже!
Но странная из солнца ясь
струилась,-
и степенность
забыв,
сижу, разговорясь
с светилом
постепенно.
Про то,
про это говорю,
что-де заела Роста,
а солнце:
"Ладно,
не горбй,
смотри на вещи просто!
А мне, ты думаешь,
светить
легко.
- Поди, попробуй! -
А вот идешь -
взялось идти,
идешь - и светишь в оба!"
Болтали так до темноты -
до бывшей ночи то есть.
Какая тьма уж тут?
На "ты"
мы с ним, совсем освоясь.
И скоро,
дружбы не тая,
бью по плечу его я.
А солнце тоже:
"Ты да я,
нас, товарищ, двое!
Пойдем, поэт,
взорим,
вспоем
у мира в сером хламе.
Я буду солнце лить свое,
а ты - свое,
стихами".
Стена теней,
ночей тюрьма
под солнц двустволкой пала.
Стихов и света кутерьма
сияй во что попало!
Устанет то,
и хочет ночь
прилечь,
тупая сонница.
Вдруг - я
во всю светаю мочь -
и снова день трезвонится.
Светить всегда,
светить везде,
до дней последних донца,
светить -
и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой
и солнца!
Да... Это я от руки, по памяти =) И сегодня... Я ж последняя в алфавите, ну и готовлюсь дольше других. И всё поглялываю на портрет Маяковского, смотрю, смотрю..Тут -бац!- Чига меня кличет :"Ященко, давай ты теперь". Ну я офигела.. "Постаивла" воротник джинсовой куртки, поправила бандану с Цоем на руке, чёрно-зелёную фенечку и вышла к доске, крутя цепь на джинсах. Нет, я не могу сказать, что рассказала лучше всех. Я не могу сказать, что я одна читала, как рассказывал его Маяковский (хотя это было так=)). Но она останавила меня перед самым лозунгом! Я так обиделась.. А девчонки мне до конца урока слова не сказали - назад ко мне поворачивались, осматривали меня, потрет Маяковского за моей спиной, смотрели куда-то в потолок и отворачивались. Но я просто рассказала так, как считала нужным. Даже тогда, когда Чига вышла, Настя повернула мне учебник, чтобы я читала, я отказалась. И в тот же момент класс стал разговаривать, довольно грмоко, но.. Строка и...первые парты замолчали. Странно всё это... Не находите?
АССА. А вот тут у меня нет слов. Совсем. Скажу толкьо, что не люблю людей, которые играют в Бланкиндош. Люблю людей, похожих на Нанабана. оЧень. И хотелось бы никогда не быть такой, как компромисная Александра...Или Лика. Как Вам больше нравиться.
Да, я люблю загадки. Я не люблю говорить напрямую. Я снова написала "Многа букаф"

Настроение сейчас - Басятское