Настроение сейчас - меня просто распирает....вдохновение))))


Название: Blind (Слепой)
Автор: интересно, кто же это?*задумчиво чешет в затылке*
Статус: закончен
Размер: мини
Бета: вот если бы она была…
Размещение: вы сейчас в моем дневе, следовательно, здесь же…
Персонажи/Пары (Пейринг): Билл/Том
Жанр: Slash…уж про какие-либо его разновидности думать не хочу…ну разве что PWP…
Рейтинг: PG-15
Дисклеймер: мне они не принадлежат, и, слава Богу =)
Содержание (Саммари): немного AU все-таки присутствует
Предупреждения: если вам не нравится Кауцест, то лучше не читать, не трепать нервы ни себе ни мне.
От автора: Мне меньше работать надо, а то все идеи появляются именно там. А вообще зарекалась не писать ничего связанного со знаменитостями, но безликий слеш здесь бы плохо получился…
Фандом: Tokio Hotel


- Том, а какое сейчас небо? – Билл непроизвольно сжал мою руку в ожидании ответа. Давно такого не было, мы лежали в парке на траве и просто разговаривали, не касаясь группы и всего, связанного с ней. Хотя сейчас ее существование поставлено под удар, но вся эта чушь не имеет значение в этот момент.
- Оно…ну…голубое с белыми облаками, как всегда в принципе. Светит солнце…
- Да, поэт из тебя никудышный, просто мне очень интересно какое оно. Я чувствую солнце, его тепло и свет, но уже с трудом представляю его себе, - мне стало жаль брата еще больше. За полгода я не научился описывать вещи так, чтобы ему было понятно. Это угнетало меня, я так хотел хотя бы немного помочь ему, перенять его груз, но не мог.
- Прости, Билл, я стараюсь, правда, стараюсь. Надеюсь, у меня скоро начнет получаться. Прости меня…
- Успокойся, ты же не виноват, тем более я чувствую запахи и слышу лучше, чем раньше, это заменяет зрение, не в полной мере, конечно, но все же заменяет. Интуиция у меня тоже стала лучше. Том, жизнь продолжается и не вини себя, - он ободряюще мне улыбнулся. Он всегда пытался доказать мне, что я не виноват, но я оставался при своем мнении. Если бы тогда я уговорил его остаться, возможно, всего этого и не было бы, но все, так как есть. Он положил мне голову на плечо, не забыв потереться о него щекой. Я уже перестал замечать эту его новую привычку, он многие вещи долго ощупывал, нюхал, стараясь составить правильный визуальный образ. Он много расспрашивал, пытаясь разузнать о вещи все до мельчайших подробностей. Для этого и нужен был я, хотя толку от моих описаний очень мало, я не мог передать чувства или эмоции.
- А я считаю, что виноват. И ты меня не переубедишь. Я не понимаю, как ты можешь улыбаться после такого, - я провел рукой по его глазам, весь содрогался от боли, видя, как он впитывал ласку всей кожей, он никогда не был таким…настоящим. Улыбка снова стала родной, движения выдают все его эмоции, лицо – все его мысли, но больше нет смеющихся глаз, они больше не выражают ничего.
- Могу, Том, могу. Я рад, что жив, рад, что ты рядом. Видимо, мне суждено было лишиться зрения. Ничего уже изменишь, пойми, время вспять не повернуть, остается просто жить, - он повернул свое лицо ко мне. Если раньше он всегда смотрел на меня с насмешкой, то теперь глаза были закрыты, он боялся показывать их пустоту, - Том, попробуй еще раз описать мне небо, я знаю, у тебя получится, я чувствую…
- Если ты так уверен. Можно попробовать. Значит так.… Только обещай не смеяться, обещай.
- Клянусь, - он сдавленно рассмеялся, что-то шепча о моей глупости.
- Хорошо. Бело-золотое солнце мерцает в небе, своими лучами освещая облака, заставляя их оживать. Ощущение будто ты можешь дотронуться до них рукой, почувствовать какие они мягкие и снова отпустить их, позволяя дальше резвиться в небе. Солнечные лучи задевают не только облака, но и траву и кусты, заставляя их гореть изумрудным пожаром, мелькают на лицах людей, пробегают по стволу дерева и ложатся на твои волосы. Ты словно ангел, лучи образуют нимб, оттеняя черные волосы. Хочется прикоснуться, но останавливаешь себя, потому что не хочешь рушить твою спокойную красоту, ты редко бываешь таким сияющим и прекрасным. Я могу любоваться тобой вечно...- я замолчал, наблюдая, как меняется его лицо, сначала задумчивое, затем недоумевающее, и наконец с довольной улыбкой. Я не хочу, чтобы он грустил, чтобы ему было больно. И больше не будет. Никогда.
- Том, я же просил описать небо, а не свои чувства, - он взял в руки мою и прижал ладонью к лицу, пытаясь понять, чем она пахнет. А затем просто поцеловал, просто ему так захотелось. Теперь у него есть возможность делать так как ему того хочется, и никто его не осудит. Не имеют права. Они никто, чтобы диктовать ему свою волю. Немногие переживают такие потери и не теряют желания жить. Он все время говорит, что это моя заслуга, что моя забота и ласка помогли ему понять смысл жизни. У каждого он свой, но каждому нелегко его найти, а он нашел, но как он заплатил за это. В своих кошмарах я всегда возвращаюсь в ту комнату в клубе, когда он ушел, а я остался, а затем его перебинтованное лицо на больничной кровати. Я не спал ночами, боясь, что он может не проснуться больше никогда. Врачи уверяли, что это всего лишь небольшой удар, и ничего особенно не произошло, что мой брат идет на поправку, но оказалось, что он потерял зрение, полностью… Он не заслужил этого. Почему он, а не я? Ведь это я мог оказаться в том переулке, и на меня бы напали те подростки с битами. Мой брат отделался ушибами и ссадинами на теле, но он ослеп. Как он говорит, что и их ждет расплата, что за все свои поступки мы рано или поздно отвечаем. Он во многое начал верить. В нем никогда не было такого стремления ощутить жизнь во всей ее красе, и теперь этой возможности нет. Как можно понять красоту мира, если кроме тьмы твои глаза не видят ничего.
- Я же сказал, что постараюсь, - я попытался забрать свою руку из его пальцев, но он только сильнее ее сжал. Я не стал вырываться, понимая, что просто сейчас так должно быть. У Билла бывали моменты, когда он просто сидел и молчал, сжимая человеческую руку в своих руках, так он пытался хотя бы немного понять, что чувствует человек в данный момент, - Билл, с тобой все в порядке? – не знаю, зачем я задал этот вопрос, ведь я же знал, что все хорошо.
- Ты и сам знаешь ответ на этот вопрос, - его губы снова растянулись в улыбке, подтверждая, что сейчас он счастлив, - пошли, погуляем немного, а потом домой. Я знаю, тебе не очень нравится ходить со мной по паркам и описывать мне природу, но, пожалуйста, мне сейчас это очень нужно…
- Конечно, и больше не проси меня так, словно я какой-то посторонний, я не смогу исполнить всех твоих желаний, но постараюсь сделать все, что зависит от меня, - я помог ему подняться и, сложив плед, убрал его в сумку. Билл же в это время вышел на солнечную сторону поляны, наслаждаясь теплом. Он как ребенок, весь мир открывает для себя заново, сердце щемит от его радости. Для него теперь намного важнее стало находиться на природе, здесь он может тренировать свои обострившиеся чувства. Ему нравилось проводить время в садах, он мог сесть у какой-нибудь клумбы и долго нюхать каждый цветок, проводя по его лепесткам кончиками пальцев. Один раз я даже видел, как он плакал, прижимая к себе маленький букетик цветов. На вопрос из-за чего он плачет, он ответил – от счастья. Он попросил сесть рядом с ним, ничего не говорить, просто побыть рядом. Естественно я не отказался, мне было интересно наблюдать за ним. Никогда не видел, чтобы люди так открыто чувствовали, не стесняясь своих эмоций, не обращая внимания на прохожих. Зато они замечали его, смеялись, шептались, некоторые, даже показывали пальцем. Наверно для многих это удовольствие обсуждать и осуждать других, совершенно не зная людей, не заботясь о том, что человеку может быть больно и не его вина, что он теперь такой. Я знаю, что Билл слышит их даже лучше чем я, но если раньше его очень волновало людское мнение, то теперь он только кивал головой и говорил, что те, кто любили, будут продолжать любить, а те, кому важна только внешность, для них он навсегда останется уродцем. Больно. Больно от того, что часто жестокость людей часто переходит все границы. Многие не замечают, как проходятся по человеческим душам, выжигая их насквозь, убивая в них все живое.
- Том, так мы идем? – Билл, пытался одновременно прислушаться к моим шагам и какой-то птичке на ветке. Ни то ни другое у него не получалось в полной мере, из-за чего братик надул губы, - Том? Где ты? – я бесшумно подошел к нему со спины и дотронулся до плеча. Билл вздрогнул от неожиданности и повернулся ко мне лицом, - Как у тебя получилось? Я тебя не слышал.
- Ну не обижайся, я просто попробовал, я же и не думал, что ты меня не услышишь, - я чмокнул его в лоб, пытаясь загладить вину. Билл и раньше проигрывать не любил, а сейчас так и подавно. Сейчас его нельзя ущемлять ни в чем, - пошли, у меня есть идея.
- Том, я тебя боюсь, - он попытался изобразить ужас, но еле сдерживал смех, - так и что, же это за идея? – заинтересованность в голосе говорила сама за себя. Видимо любопытство – это та черта характера, с которой Билл не распрощается никогда. Ему всегда надо все знать, по крайней если что-то касается меня, то точно все до мельчайших подробностей. Раньше меня это раздражало, а сейчас бывает придешь, он просто сидит и ждет, когда я ему все расскажу, даже не просит. И я рассказываю и понимаю, что брат перенимает часть проблем на себя. Раньше сколько с ним не говори, легче не становилось, теперь он старается помочь мне, так же как я помогаю ему.
- А вот не скажу, секрет мировой важности, - я рассмеялся, глядя на лицо Билла, выражающее только – «Мой брат съехал с катушек», - ну так ты пойдешь? – я бы на его месте не пошел, особенно если ты вряд ли сможешь контролировать ситуацию.
- Конечно, я же тебе доверяю, - я знаю, что если бы он мог, то подмигнул бы мне. Но вместо этого он протянул свою руку, как всегда позволяя мне вести его. Мне было так обидно, ведь раньше можно было бегать, драться подушками, подшучивать друг над другом. А теперь? А теперь все это было бы нечестно по отношению к Биллу, он не сможет делать все как раньше. Но значит надо искать другой способ отдохнуть. Я взял его холодную руку и повел к северным воротам парка, через фонтаны и клумбы.
- Том, мы идем к выходу? – Билл правильно распознал то место, где мы проходили.
- Не совсем, недалеко от главных ворот есть тропинка, которая уходит в лес. Есть одно место, и я очень хочу, чтобы ты там побывал, - я с трудом не сказал «посмотрел», и, слава Богу, что вовремя успел исправиться. Билл кивнул, и мы свернули на эту тропинку, - только идти придется достаточно долго, выдержишь? – теперь брат быстро уставал, поэтому я и волновался.
- Постараюсь, я думаю, что мне на самом деле нужно побывать там, куда ты меня ведешь, - Билл вдруг сморщил носик, принюхиваясь к воздуху, - тут, рядом есть водоем?
- Ну, вот весь мой сюрприз мне испортил, - я щелкнул его по носу, за что Билл меня очень больно ущипнул за руку, - больно же,- я вложил в голос самые жалостливые интонации, на которые только был способен, - я же мягкий и нежный, а ты щиплешься. Меня беречь надо, а не калечить.
- Тебя покалечишь, как же, - мы, наконец, вышли к небольшому озеру, скрытому в самом центре леса, - Том, мы ведь пришли, да?
- Да, - я не знал, что еще сказать, все это надо было видеть. Мне не описать ему всего. Даже слезы к глазам подступили от собственной беспомощности. Ну почему я не приводил его сюда раньше?
- Том подведи меня как можно ближе к воде, пожалуйста, - странная просьба, но я ее выполнил. Билл присел и провел рукой во воде, потом резко встал и начал раздеваться.
- Ты с ума сошел?! Я в воду тебя не пущу, - я схватил его за руку, но он вывернулся и уже снимал джинсы, - ты утонуть можешь, тебе, что совсем не страшно?
- Нет, Том, но если хочешь, пошли купаться вместе, - он зашел в воду, и мне ничего не оставалось кроме как залезть туда вслед за ним. Билл сразу нырнул на глубину и всплывал только чтобы набрать воздуха в легкие. Я же сидел на мелководье, наблюдая за Биллом, лишь бы с ним ничего не случилось. Вдруг я заметил, что Билл не всплывал дольше двух минут. Я проверил дважды оба берега озера, долго ему кричал, и когда уже после третьего заплыва на противоположный берег, вернулся к нашему, увидел Билла, сидящего на пледе с кувшинками в руках. У меня было дурацкое желание задушить его и крепко к себе прижать, поглаживая по голове, поцеловать в макушку, зная, что он жив и здоров.
- Билл, я тебя убью, правда, - я плюхнулся рядом с ним на плед, - ты хоть понимаешь, как я волновался? – я старался говорить спокойно, ведь все равно с ним все хорошо, просто от беспокойства мне чуть крышу не снесло.
- Прости, пожалуйста, я не хотел, просто я почувствовал запах кувшинок и поплыл за ними. Там какая-то заводь есть, одна сплошная трясина, но зато я получил свои цветочки, - он радостно повертел букетиком у меня перед лицом, - скажи, Том, а они красивые?
- Да, очень, - я смотрел, как Билл выводит на лепестках какие-то узоры. Раньше бы он не стал пачкаться из-за каких-то кувшинок, попросил бы кого-нибудь другого, - а ты весь грязный сидишь на чистом пледе, пошли, с тебя надо хоть немного грязь смыть, а кувшинки с собой брать не обязательно, - я снова завел его в воду, - сам справишься или помощь нужна?
- Нет, я уже привык немного, наверно и сам помоюсь, - он отвернулся, а я вернулся на берег и оделся, чтобы не мерзнуть. В сумке должен был быть еще один плед, но вместо этого я нашел в ней полотенце, - Билл, тебе повезло, я нашел в сумке полотенце. Билл?
- Ура! А то тут уже холодно становится, - Билл быстро выбрался из воды и я, закутав его в полотенце, усадил на плед, - Том, а ты часто здесь бываешь? – он не сопротивлялся, пока я вытирал его и сушил волосы, ведь сам он пока не мог этого сделать.
- Я был тут несколько раз, но особо не обращал внимания на природу, только в последний раз, тогда я и запомнил это место за его красоту, - Билл вдруг начал чихать, как бы в подтверждение моих слов, - ну вот, теперь ты еще и простудился. Сейчас же одевайся, идем домой, там согреешься, выпьешь горячего шоколада, отдохнешь, но я, зато, буду спокоен, что ты не заболеешь.
- Том, мне уже не пять лет, ты можешь не вести себя так? Я конечно теперь не могу делать некоторые вещи сам, но все же не лишай меня хоть ничтожной, но самостоятельности, - он слабо ухмыльнулся, пытаясь заставить меня поверить, что он совсем не обижен. Но я знаю, что задел его за живое своей заботой. И я, и он прекрасно понимали, что он больше никогда не сможет жить без чужой помощи, и еще одно напоминание ему об этом не приносило облегчения.
- Прости, я не специально, - я на самом деле не хотел причинить ему боль, так всегда бывает, хочешь как лучше, а выходит наоборот, - просто я слишком сильно боюсь потерять тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив, и если моя забота тебе мешает…
-Нет, стоп, этого я не говорил. Без твоей заботы, Том, мне не прожить, именно благодаря ей я выкарабкался, поэтому я благодарен тебе, но все-таки я хочу хотя бы что-то делать сам, - он отдал мне полотенце и начал одеваться. Процесс этот достаточно длительный, но зато он был доволен, когда у него получалось. В это время я собрал вещи в сумку и ждал его, сидя на траве, - Том, ну как, нормально? – он повернулся ко мне лицом, показывая свои успехи. Я подошел к нему, поправил немного перекосившуюся курточку и, взяв его под руку, повел к выходу из леса. Всю дорогу он молчал, только как-то странно сопел.
- Билл? – он даже не повернулся ко мне, просто кивнул головой, в знак того, что слушает меня, - тебя что-то волнует? – он только отрицательно покачал головой, - ты что-то услышал? – и снова я не угадал, - тогда что?
- Том, у меня просто нос заложен, и мне трудно дышать, ты видимо был прав, когда говорил о простуде, - он хлюпнул носом, от чего я не мог сдержать смех. Все-таки и в плохом есть хорошее. Билл очень хорошо это понимал.
- Я всегда прав, - мы вышли из леса, а затем и из парка, но до дома я тоже решил прогуляться пешком, - вот вернемся в квартиру, ты сразу полезешь в ванну и будешь сидеть в ней, пока я не поверю, что ты согрелся и у меня нет причин для беспокойства, - так я с ним и поступил, как только мы вернулись домой. Билл больше сопротивлялся и ворчал, чем сидел в ванной. Я помог ему раздеться и ушел на кухню, оставив его одного, Билл заверил меня, что со всем справится сам.
Сейчас я уже не боялся за него, как бывало поначалу, теперь мне не приходится тратить на него больше времени, чем нужно. Но от этого и обидней, я так привык заботиться о нем, эти моменты они меняют меня, выворачивая мою сущность. Я от много отказался, но многое приобрел, как и Билл. Скоро он совсем окрепнет и сможет жить без моей помощи, а что остается мне, куда мне девать эту ласку, которой я пропитался к нему. Зная его характер, можно с точностью сказать, что скоро постоянное внимание начнет его раздражать. Он будет огрызаться, уходить в себя. Я не хочу, чтобы все было так, пусть будет так, как он захочет. Я лишь поддержу, как и всегда. Я решил проверить Билла, он никогда особо долго не засиживался в ванной, даже когда не был слепым. Я открыл дверь и оттуда сразу повалил пар, видимо решил с точностью до мелочей выполнить мой «приказ». Билл полулежал в ванной, откинув голову назад и прикрыв глаза, он явно наслаждал моментом. Из крана тихо текла вода, успокаивая нервы, напоминая неспокойный океан, которым так любил любоваться брат. Он мог часами просиживать около воды, не желая искупнуться, не желая «нарушить идиллию водной глади своим вторжением». Как долго я тогда смеялся над его поэтически изложенной мыслью. Но сейчас понял в чем суть его слов. В данной момент мне тоже было неудобно находиться здесь, словно я проникаю во внутренний мир Билла незаконно и не спрашивая его об этом. Я словно вижу наяву, как его мысли и желания тонко вплетаются в пар и запах лепестков лаванды, витают в ванной, мерцают в неярком свете бра, приглашая к прочтению. Но ведь это неправильно лезть в чужую жизнь без разрешения. Но разве Билл для меня чужой? Нет. Но родной ли я для него? Не знаю. Я так и стоял у дверей, не отрываясь, глядя на брата. Так можно ли мне быть здесь?
- Можно, Том, - это сказал Билл? Я что произнес мысли вслух?
- Прости, если помешал…
- Не помешал, посиди со мной, - в ванной теперь всегда стоял стул с того момента, как Билл потерял зрение, так мне было удобнее контролировать ситуацию, если можно так выразиться, - сядь ближе к голове, пожалуйста, - брат будто сделал акцент на последнем слове, или мне показалось?
- Да, сейчас, - я отлип от пола и подошел к нему. Какой же он все-таки красивый. Чуть намокшие волосы, лицо, покрытое маленькими капельками пота, закрытые глаза и приоткрытый рот. Ангел во плоти. Пока еще мой ангел.
- Том, а можно попросить? – Билл немного смутился, но старался не показывать этого.
- Да, но в пределах разумного, - я решил хоть немного разрядить обстановку, мне было очень неуютно сейчас.
- Просто…Можешь помыть меня, как раньше, в самом начале? – Билл повернулся ко мне лицом, и меня снова пронзило чувство гнетущей жалости, когда так хочется что-то исправить, но никак. Ты можешь рыдать, кричать, но ничего не изменится. Мне стало так больно, я не могу увидеть твоих глаз, твоих безумно красивых темно-янтарных глаз. Как бы они сейчас смущенно опустились вниз, прикрываясь ресницами, словно обнаженная девушка тонкой простыней. А потом медленно снова посмотрели на меня в ожидании приговора. Но этого больше не будет никогда, поэтому нельзя показывать свою жалость тебе, все что угодно, только не ее.
- Конечно, Билли, - я взял твой любимый гель для душа и хотел уже намылить губку, но ты остановил меня жестом.
- Я хочу твоим гелем.
- Зачем, у нас оттого и разные гели, потому что тебе другой запах нравится, - я решил, что это очередной его каприз и выполнять его совсем необязательно.
- Я хочу ощущать, что ты всегда рядом, - я сначала не понял к чему он это сказал, а потом…А потом сердце ударилось о грудную клетку один раз, потом второй, затем третий…Словно в замедленной съемке. В глазах предательски защипало, стало невыносимо тяжело внутри, словно кто-то сжимает мою душу, ставит ей рамки. Я выронил губку и просто смотрел на брата, а по щекам текли слезы. Я давно уже старался не выражать при нем своих реальных эмоций, чтобы моя боль не коснулась его, но сейчас это было просто невозможно. Словно из меня вырвалось все то, что я так давно сдерживал.
- Том, ты что плачешь? – Билл начал прислушиваться к моему неровному дыханию и тихим всхлипам, слезы все не останавливались. Практически немая истерика, я сорвался. Билл протянул руку и коснулся моей щеки, как бы подтверждая свои догадки, - почему? Почему ты плачешь?
-Я не знаю, - это был единственный верный ответ, я не мог сказать ему, что до сих пор виню себя в его слепоте, виню и никогда себя не прощу, что бы он не говорил.
Я вжался в его ладонь, впитывая аромат его влажной кожи. Билл переместил свою руку на мой затылок и притянул поближе к себе. Я чуть приподнял его из ванны и крепко обнял. Ну и пусть что я намочил майку, разве она стоит этого момента? Разве вещи стоят душевного тепла и чувств, связывающих людей словно нитями, переплетающихся единое целое, образуя их жизнь, наполненную любовью и лаской. Я провел рукой по его влажным волосам, утыкаясь в плечо, Билл же что-то очень тихо шептал мне на ухо. Я даже не понимал его слов, но видимо я и не должен был понять, просто уловить интонацию. Успокаивающую, мягкую, нежную, как и сам Билл в моих руках. Мы так и сидели, прижавшись, пока Билл не начал дрожать в моих руках.
- Малыш, ты ведь замерз, садись обратно в ванну,- Билл сел в воду, но не начинал мыться, молчаливым ожиданием заставляя меня снова брать в руки губку и втирать в его тело свой гель. Братик довольно урчал, когда я намыливал его шею и спину, оставляя на его коже мыльные следы. Мыл я его довольно долго, потому что Биллу хотелось подольше постоять под душем, или он вдруг начинал брызгаться водой в разные стороны, заливая пол в ванной, или он снова просил потереть ему спинку. Зато вылез он очень довольный, весь розовый, словно поросеночек из детских книжек. Он весь прямо светился от удовольствия, заставляя меня на время забыть чувство вины. Я отвел его в нашу комнату и усадил на кровать, укутал одеялом, запретив вылезать из-под него. Билл что-то недовольно промычал о том, что я слишком беспокоюсь, но развивать тему я не стал, чтобы не портить настроение ни ему, ни себе. Редко бывает, что бы все было так гладко. Я вернулся из кухни с его любимым горячим шоколадом, и, отдав ему кружку, уселся на диван, наблюдая за братом. Мое пушистое сокровище. Драгоценный любимый человечек. Билл сидел в кремовом махровом халате и аккуратно попивал шоколад. Волосы торчали в разные стороны, после сушки полотенцем, придавая его лицу выражение еще большей невинности. Алый румянец подчеркивал его скулы и оттенял белизну кожи. Казалось бы все в нем прекрасно, если бы не пустота глаз. И снова в сердце кольнуло, но я стал гнать от себя эти мысли. Не сейчас, когда мое солнышко так радуется обыденным вещам, когда самая малость может разжечь в нем костер счастья или потушить его в одно мгновение. Билл начал прислушиваться к моему дыханию, он говорил, что оно как-то менялось, когда я погружался в раздумья.
- О чем ты сейчас думаешь? – спросил Билл, не отрываясь губами от кружки. Не хотелось ему врать, а правде сейчас не место и время быть услышанной.
- О том, какой ты у меня красивый хомячок, - я сдавленно засмеялся. И откуда у меня взялось такое сравнение? Но ему определенно идет. Я довольно улыбался, глядя, как Билл ставит чашку на прикроватную тумбочку и полностью разворачивается ко мне.
- Разве я красивый? Я же слепой, - он сказал это абсолютно спокойно, без смущения и, не видя в своих словах ничего особенного. Только он делал больно мне. Надо просто уйти от темы.
- Так ты все-таки хомячок?
- Том, не меняй тему разговора, - он сдвинул брови. Всегда так делал, когда люди не подчинялись его желаниям.
- Я не меняю, просто не хочу про это говорить, - я не хотел снова срываться, ведь все было так хорошо. Ну, почему нельзя просто посидеть и поговорить?
- Понятно. Значит я и правда не красивый, - он опустил голову на руки и уперся локтями в колени. Почему он так говорит?
- Ничего тебе не понятно, глупенький, - я взял со стола расческу и, сев за его спиной, начал распутывать непослушные пряди, - сколько раз я тебе говорил, что дороже и прекраснее тебя у меня никого нет. Ты мой любимый братик и для меня останешься самым ценным существом во всем мире, - взмах и волосы из взъерошенной шерстки превращаются в струящийся шелк, плавно спадая на плечи, - разве ты не веришь мне?
- Я не знаю, Том. В жизни все так призрачно, сейчас ты есть, а завтра тебя уже нет, - он откинулся назад, устраиваясь в моих руках, - ведь у тебя будет семья. Зачем я тебе такой? Ты уйдешь и будешь только изредка поздравлять с Рождеством и Днем Рождения, - он говорил это таким пустым голосом, что я моментально представил своего братишку, одиноко сидящего в кресле у камина, читающего пустые, бесчувственные строчки письма от меня, некогда столь родного ему человека.
- Не говори чепухи, я никогда тебя не брошу, - я обнял его, положив руки на его живот и утыкаясь носом в макушку, - если ты захочешь, я всегда буду с тобой. Но и у тебя может быть и жена, и дети…
- Да кому я такой нужен, слепой и немощный, - он хотел было вырваться, но не получилось, я был сильнее, - Том, отпусти…
- Нет, солнышко мое, посиди еще со мной, ты мне нужен, - я подул на его волосы, вызывая у Билла дрожь в теле, - никогда не сомневайся в моих словах, что бы не произошло, я всегда буду с тобой и ты всегда будешь моим самым родным человеком, - нежно провел по его щеке кончиками пальцев, кожей ощущая улыбку, играющую на его губах, - а теперь спать, котенок, тебе надо отдохнуть.
- Но, Том…
- Никаких НО, спать, - сквозь столь грозные интонации все равно пробивалась забота о Билле и он это знал.
- Тогда ты спишь со мной, - он довольно потянулся и устроился на боку, ожидая пока я унесу посуду на кухню и вернусь у нему. Через несколько минут я залез к нему под одеяло, и Билл незамедлительно прижался ко мне всем телом, - ты такой теплый, Том. Сегодня я точно не замерзну. Спокойной ночи, братик, - Билл устроился поудобнее и начал проваливаться в сон, тихо посапывая.
- Приятных снов, малыш, - я еще раз взглянул на его прикрытые веки, поцеловал в лоб и со спокойной душой отправился покорять сонные дали.