Коллективное бессознательное...
Гниющие вены сознания обрублены...
Копоть неба...
Одинокие слова, прогрызенного натюрмортом стола...
Колени дрожат...
Ящики, открывающиеся вниз шкафа полного лиловых таблеток...
Все хотели выгнать свой мозг...
Порошок на моем рукаве поцеловал расстроенный антропоморфный телефон, недовольный дискриминацией дисковых телефонов...
Мыслей нет...
Вместо них непонятная каша из сверчков, гниющих яблонь, уходящих своими метаморфизированными корнями в старые пожелтевшие фотографии...
Не пытайтесь обмануть себя...
Аптечка ваших мыслей пуста...
15 тонн отборного сюрреалистического бреда привезли на межгалактическом корабле в виде кастрюли с 15 килограммами вишневого желе...
Несомненно, червь мешает видеть реальность...
Но не ленитесь кормить червей в ваших глазах, т. к. зрительные образы необходимы рукам на клавишах прогнившего рояля...
Цепляясь за зрачки, утопленные в вишнёвом желе...

Искалеченные будильники кровопийцы слепились в струны разлагающегося контрабаса, пытаясь догнать чемоданы на комариных ножках...
Эти слова выкурены помехами старого черно-белого телевизора из сердца мотылька упавшего в горячий воск...
Тео тоже об этом подумал погружаясь в баночку со стронциановой жёлтой гуашью на глубину 9 карамелек...
Он боялся играть на рояле т.к. этот инструмент так божественен, что к 14-ти годам Тео попробовал сироп всех цветов и вкусов...
Восхищённый ультрамариновым откровением он замирает шаткими аккордами на пике пугливых галлюцинаций, погребенный в кусочках своих нот...
И больше всему ему понравился оранжевый...
Вдруг пришла девочка с огромным бантом на голове и поела тараканов, что развелись под кроватью Тео, выблёвывая всё это счастье на дымящийся ковёр...
А девочка с большим (уже гниющем) бантом на голове всё ещё слизывала мух с (уже гниющих) конфет...
Подтверждая этим то, что у пианистов самые красивые руки...
Вязкий пол в коридоре не давал подойти к последней двери, выпученными глазами наблюдая за комарами-мутантами, накачавшими себя кислотой и смотревших до потери сознания звёздные войны...
Синие карамельки в вязкой сливочно-клубничной тянучки ресниц и шприцов, выблёвывающих себя самих в потолок...
Это не здорово вести жаркие споры с червями о вменяемости белых лиловых кроликов, когда над тобой несколько футов сырой земли...
А день был настолько ясным, что казалось - он бесконечен в своём безоблачном, гниющем ультрамарином небе...
Провалившись в забвение мы ещё верим в 60-е, удачно подобрав шмотки, Философию и музыку, мы убиваем себя этим замечательным временем...
Поменяй небо и землю местами, всади жука себе в мозги, чтоб он их съел, т. к. порошок хочет выблевать твою философию, внушив что он твой лучший друг...
Мне надоел мой мозг, стекающий с потолка точно в ритм под музыку Скрябина...
Я скормила его разъеденному жуками шкафу, обеспечив тусклые лучи, завязанные на морской узел, мозгом, рассыпающимся на миллион разноцветных таблеточек...
Внутри костей домики-ульи...
Потолок зарос яркими пятнами космических туманностей...
Зефир поедает позвоночник Тео, играя в шахматы с его трансцендентными сновидениями, уснувшими сном солнечной бессонницы...
Нет... нет... плюшевых медведей, набитых кокаином вовсе не интересует сон пианиста, положившего под подушку ноты 2-ой сонаты Рахманинова
Вытягивая струны из однородных мыслительных процессов, сквозняк дробил его мировоззрение...
А проснувшись он сказал мне, что я убила бесперспективное мечтание августовского полудня, созерцая закат так, как видит его закопченная ложка, занимающиеся любовью с тараканом на маленькой прокуренной кухне...

Мыслей нет...
Выжимаю пустоту...
Пыльные книги рассыпались, увидев, что на удивление легко резать море ножом на сгустки отражений, подвергая сон в тональности си-бемоль минор систематическому нападению липких карамельных аккордов, дёргавшихся в конвульсиях...
Взорвавшись смехом, обратить на себя внимание ультрамаринового ритма...
Не видя больше снов об Испании, я отчаянно бросилась в кипящий чайник в голове кузнечика...
Сфотографируй меня, когда вскипит пробуждение на золотой хронометр, поржавевший от того что золото не ржавеет...
Пока мой разум развлекал себя кисельными занавесками и геранью, переплетаясь в весьма тонком диалоге, костлявые тучи, закатного солнца зарезали стаю мотыльков...

Время зовёт на помощь...
На что сахарный гроб ответил что у него есть несколько некрофилических идей...
На край моей кровати присел Тео, покрытый сеточкой чёрных вен...
"Пряничные домики аккуратно выросли вдоль бисквитной улицы", - сказали его закрытые веки, выедающие своё подобие...
Под натиском абсента моё чернеющее умонастроение потребовало классификации...
Короткие верёвки тянули стада безымянных надгробий моих мечтаний вдоль напуганных мыслей Тео...
Сияющие откровение галлюцинаций разлилось созерцанием картонной реальности...
Тишину порвал скрип гвоздей о мою голову...
Погрузившись в радость разложения...

Я выблёвываю свои запястья съеденные на завтрак...
А Тео смешно...
Если бы Иисус жил в 60-е он умер бы от передозировки...
А Тео это не беспокоит...
Банка-телескоп дробит мысли каскадом аккордов падающих с кипариса сном печатных машинок пьяной стенографистки...
Однако, рояль ждёт Тео и старается не думать о жуках подсознания, что едят потолок...
Постирайте свой мозг при температуре 80 градусов с хлорным отбеливателем...
После этого ваша лиловая обувь станет лунатиками...
А Тео опять смешно...
Он распинает себя на карамельном кресте и ему смешно...
Остроумная саранча пытается понять ноты за взглядом червя, выедающего пальцы Тео, играющего 2-ую сонату Рахманинова...

56 вопящих карамелек прилипли к ленте для улавливания мух, окрасив её в лиловый цвет...
Узрев напуганные внутренности весьма озадаченной этим происшествием кошки в момент их слития с асфальтом...
Захлебнувшись 73-ей чашкой горячего шоколада с амаретто, Тео упал на рояль и рассыпался сотней котелков с картин Рене Магритта...
И тут рояль заметил за своим пианистом, что он убивает нотные строчки, стекающие с воздуха, проезжая по дну баночки с гуашью на велосипеде и созерцая цвет ещё не написанной картины...
Как это неразумно пытаться выковырять свои глаза с картины, увы, необратимо...
Так что играй на скрипке, разбив стекло и порезав себя сахарной ватой...
Все мысли теперь в пепельнице...

Костлявые коленки уперлись в пространство...
Лиловая пижама – это то что имеет склонность становиться привычкой рисовать медуз и маки канифолью...
Завяжи журнальный столик на трёх ножках...
Хотите смысла?
Зашейте в руку строчки сладкой сказки...
Мешок тления волочит за собой конфликт меня и моего образа...
Тем временем я продолжаю препарировать воображение Тео, а он ждет раскатов грома, расставив на балконе кипарисы...
Не уходи от собственных слов, т. к. они как пиявки впились в твою шею...

Мухи некрофилы оккупировали похороненный заживо мозг...
Имитация смысла пропахла насквозь опиумом...
Тяжелое безумие – это как тяжелый наркотик...
Оно успокаивает бессмысленных людей, которые также бессмысленно взирают на похоронное бюро...
И это ещё ни кому не мешало злоупотреблять, сном истерически его видоизменяя...
Вбей пару ржавых гвоздей себе в руку и закинься трамалом чтобы почувствовать как сверчки расплылись плесенью по ковру в твоей гостиной и внутренностям белого лилового кролика, обернувшись психическим автоматизмам переворачивающегося в гробу Андре Бретона...
Я видела крики ящиков, открывающихся внутрь виолончели по конструктивным законам такой поэзии...
Трансцендентная выдумка подручных средств, прочитавших Спинозу и возомнивших себя коленками кузнечиков...
Светильник скрипит зубами когда вокруг него сгущаются мотыльки и едят варённую сгущёнку...

Беспредметное явление сахарного уединения моих мыслей...
Мёртвые мухи заполнили моё сознание, метафизически поедая восторг и карамель...
Настроить арфу на звенящие настроение и ударить о пол...
Заплывшая сном бессонница победоносно борется с полуденными сновидениями...
Кровь пианиста застыла на клавишах рояля с пристрастием любителя абсента...
Пустота в стекле уснула и увидела в бессонном сне сон о том, что мне не 17 лет, 34 бокала испанского вина 20-ти летней выдержки...
и всё утопает в великолепии...

Поедая свою мечту прохладным летнем вечером, Тео сказал что не будет больше этих снов...
Однако он не сдержал обещание данное им самому себе, т к. кислота уже въелась в его воображение...
Она срезает пласты сознания с подкорки мыслей, поющих песню 12 весёлых кубинцев распятых на ванильном мороженном...
Обрывки слов, воспроизводимые на старом антикварном граммофоне увозили галлоны эфира чтобы вылечит себя от мыслей, проповедуя интеллектуальный каннибализм...
Вышибая остатки мозга грифом от скрипки Тео увидел как колба с солнцем увязла в формалине, заставляя его биться головой о клавиши...
И 78 тараканов побежали за роялем фирмы Steinway & Sons, и уснули увидев его черно-белый сон из диезов и бемолей...
А в завершение Тео съел свой мозг и увидел радугу в трупе бабочки...