Когда мне было пять или шесть лет,
у меня умерла бабушка,
мама моего отца.
Меня взяли на похороны,
и я в первый раз в жизни видела,
как человека закопали в землю.
И я поняла, что мы все смертны,
и что все мы умрем.
Что я умру,
и никуда от этого не деться.
Это было так страшно,
так ярко,
так пронзительно,
что прямо там, на кладбище,
у меня случилась истерика.
Я рыдала и орала,
рыдала и визжала,
рыдала и орала,
рыдала...
Меня откачивали, обливая холодной водой
из кладбищенской колонки.
Ночью я не могла заснуть,
и тогда папа сказал мне,
что, когда я вырасту,
изобретут такие таблетки,
чтобы люди могли жить вечно.
Жить вечно.
Я успокоилась и заснула.
А в шестнадцать лет я поняла,
что папа обманул меня
и таких таблеток не будет.
Это озарение случилось на трамвайной остановке
в тот момент,
когда передо мной закрылись двери трамвая.
И я снова плакала ночью.
Плакала ночью от горя.
Как обедить смерть?
С тех пор я решила себя не беречь...
Я решила себя не беречь...
Я решила себя не беречь...
Я решила себя...
Не беречь.
Не беречь...
Мой бесконечный секс - это страх смерти...
Мой бесконечный секс - это страх смерти...
Страх смерти - секс.
Страх - секс...
Страх - секс...
Секс в машине,
желательно на высокой скорости.
Секс где-нибудь на высоте,
вполне подойдет чертово колесо
или Останкинская
телебашня.
Седьмое небо...
Секс в лифте какого-нибуль небоскреба...
Небоскреба.
В лифте.
Секс.
Небоскреба.
В машине.
На высоте.
Останкинская телебашня.
Чертово колесо.
ВДНХ.
Мухина.
"Рабочий и колхозница".
Секс...
Желательно на высокой скорости.
В лифте какого-нибудь небоскреба.
В машине.
На высоте.
Колесо чертово.
Чертово...
Колесо.
Колесо.
Колесо...
Останкинская башня.