Я никогда в жизни не забуду тех удивительных каникул!
Мне еще не исполнилось и шестнадцати лет, когда родители, всерьез заботясь перспективами моего дальнейшего образования, решили, что по окончании школы, я должен продолжить обучение в одном из самых престижных вузов, и что начинать подготовку к нему надо немедленно, прямо сейчас, невзирая на каникулы. Таким образом, уже в начале августа я оказался в закрытом частном пансионате, где мне до начала нового учебного года предстояло заняться углубленным изучением английского языка по эксклюзивной методике. Хорошо еще, что мои родители в своем рвении не остались в одиночестве: компанию мне составили приятели одноклассники Мартин и Ромка.
Проигнорировав пожелание предков относиться к учебе прилежно, мы в первую же ночь, вместо того чтобы лежать в кроватях, сбежали на дискотеку, где развлекались почти до утра, появившись в пансионате уже перед самым подъемом. В семь часов утра к нам в спальню вошла наша опекунша Илона – молодая, симпатичная девушка с потрясающей фигурой. Она подняла нас с постели и, не разрешив одеться, босиком, в одних трусах препроводила в кабинет к директрисе. Та оказалась рослой, статной дамой умеренной полноты, лет сорока, одетой в черный брючный костюм строгого покроя. На ее красивом лице застыло выражение высокомерного презрения и холодной надменности. Несмотря на интеллигентность, , директриса производила впечатление ригористического педанта.
-Вот что, мальчики, - зловещим шепотом сказала она. – Ваши каникулы закончились. Здесь никому не позволено валять дурака на родительские деньги. Вы отработаете их по полной программе!
Ее слова подтвердились быстрее, чем можно было ожидать.
Мы стояли босые на холодном от утреннего сквозняка паркете, заспанные, с опущенными головами. Директриса кивнула Илоне, и та поспешно покинула кабинет.
-Да мы только… - попробовал я хоть как-то разъяснить ситуацию, но не успел договорить фразу до конца, как получил в ответ увесистую оплеуху.
-Молчать, сопляк! Ты еще не заслужил прощения, а уже дерзишь! Я перевожу вас на специальный режим обучения под моим личным патронажем! – она в бешенстве стукнула кулаком по столу.
Уже через минуту, торопливо стуча астрономической высоты каблуками, в кабинет влетела Илона. Меня развеселила забавная мысль, что только идиотка может бегать на таких невероятных шпильках. Удивительно, как она умудрялась сохранять равновесие и не падать? Впрочем, надо признать, что ее длинные ноги в черных колготках, открытые почти до попы максимально укороченной юбкой, выглядели весьма эффектно.
Вслед за Илоной мы спустились по лестнице в подвал и, войдя вовнутрь, оказались в небольшой комнате, своим аскетизмом напоминающей карцер: три металлические скамейки, небольшая школьная доска на стене, железный шкаф, учительский стол и стул составляли все ее убранство. Мы сообразили, что одеться нам уже не дадут, и, памятуя об оглушительном ударе по лицу, даже не пытались об этом попросить. Нам было велено сесть на лавки поодиночке. Сиденье представляло собой несколько металлических прутков, приваренных на некотором расстоянии друг от друга к стойкам. Холодная сталь тут же болезненно врезалась в ягодицы. Илона приказала нам сидеть молча и не шевелиться. Но долго выдерживать неподвижность на такой кошмарной конструкции было сверх наших сил. Первым начал ёрзать по скамейке Ромка. Неожиданно, неведомо откуда в комнату ворвалась директриса, схватила его за волосы, одним рывком сорвала с лавки и швырнула перед собой на колени.
-Вы не соблюдаете общепринятых правил поведения! – гневно закричала она. – Я преподам вам курс коллективной терапии: за проступок одного отвечают все! Мои занятия научат вас терпению и послушанию!
Директриса достала из шкафа связку розог. Моментально к Ромке подскочила Илона, распластала его на полу и ловким, отработанным движением содрала с него трусы.
-Ну, мои мальчики, готовьте попы! – не терпящем возражения тоном сказала директриса.
Не успели мы остолбенеть, глядя на эту картину, и слыша эти слова, как испуганный Мартин заработал от Илоны хлесткий удар ладонью по лицу. Только сейчас до нас дошло, что наши педагоги, вооруженные гибкими прутами, настроены очень решительно. Трясущимися руками мы с Мартином сняли с себя трусы и застыли перед воспитателями голыми. Я окончательно смутился, ощутив на себе внимательный, изучающий взгляд Илоны.
-Ложись поперек лавки!- сказала она мне и почему-то улыбалась, но ее улыбка не предвещала ничего хорошего. Я не стал спорить, благоразумно улегся животом на скамейку, обхватив руками ее железные стойки, а ногами уперся в пол.
- Я буду пороть тебя до тех пор, пока твои друзья не осознают собственную вину, и не попросят наказания для себя,- сообщила мне директриса, вставая за моей спиной. Вслед за ее словами я услышал свист прута и почувствовал жгучий ожог на обнаженных ягодицах.
-У-у-у!- завыл я, не сумев вытерпеть адскую боль.
-Наказание нужно сносить молча и не шевелиться!- прикрикнула директриса и со всей силы ударила меня прутом во второй раз. Я едва не лишился чувств.
-Руки вперед!- скомандовала Илона. Я отцепился от стоек и протянул ей свои ладони, на которые она положила тяжелую деревянную линейку.
-Не вздумай ее уронить,- предупредила Илона, - а еще лучше, если она совсем не будет дрожать. Считай удары вслух,- добавила экзекутор.
-Три,- процедил я сквозь слезы после третьего удара. Все последующее наказание уже не казалось мне таким болезненным: мое внутреннее сопротивление было сломлено, собственное бессилие плавно перетекало в рабскую покорность и, как ни странно, такое состояние, стало мне нравиться. Карающая розга все сильнее рассекала воздух и оставляла багровые полосы на моих ягодицах. Я не мог этого видеть глазами, но воспаленное воображение позволяло, как бы со стороны наблюдать за происходящим и, честное слово, сцена порки меня возбудила.
-Десять! – сосчитал я.
Вместо очередного удара услышал гневный голос директрисы, обращенный к Ромке:
-Не вставай с пола! За то, что не признался сразу, получишь вдвое больше! А ты, - приказала она мне, - ползу к пани Илоне и оближи ее туфли!
Илона грациозно присела на край учительского стола и указала розгой на свою левую туфельку.
-Начинай с каблука, - распорядилась она. (А мне хоть откуда – какая разница?). Озябший, с исполосованными ягодицами и натертыми коленями я склонился к ее ногам. Вблизи они показались мне еще стройнее и привлекательнее. Илона слегка приподняла шпильку над полом.
-Положи язык под мой каблук, - велела она.
Я послушно выполнил ее указание, моля бога чтобы она не наступила на высунутый язык. Начал облизывать набойку ее высоченного каблука. Очень скоро почувствовал, что конец длинного прута прикоснулся к моему члену. Боль и унижение перемешались с наслаждением. Возбуждение охватило мое тело, член напрягся, и отвердел. Гибкая розга, как продолжение ее тонких пальцев настойчиво ласкала головку стоящего пениса.
-Не отвлекайся, - строго прикрикнула на меня Илона, когда мой язык слегка замешкался.
Я продолжил старательно лизать, а Илона время от времени вытирала влажные от моей слюны туфельки о мои же яйца. Тем временем директриса взяла прут и обрушила его на тощую жопу бедного Ромки. Он завизжал, как поросенок, и взахлеб разревелся до спазм, но это не спасло его от дальнейшего наказания. Мартин громко считал удары, а розга падала и падала на Ромкину задницу. Мартина угораздило ошибиться в счете, да еще в пользу Романа. В наказании за это он был брошен на пол к ногам Илоны, (ее вылизанные мною туфельки блестели как новые), и нещадно ею выпорот.
Что-то похожее на ревность чувствительно укололо меня: я позавидовал Мартину, которого порола фигуристая Илона, поскольку захотелось еще раз получить через розгу ее сексуальный заряд. От неожиданности, страха и жуткой боли Мартин обмочился прямо на пол. Директриса неосторожно ступила в лужу и, рассвирепев от ярости, вцепилась в его длинные белобрысые волосы, не стриженные с начала лета, вырвав солидный клок, и ткнула лицом в мочу. Пани Илона сломала об его жопу прут, так что задница Мартина представляла собой кровавый бифштекс. Директриса заставила обоих парней языками высушить свои замшевые туфли, после чего покинула подвал, приказав досуха вылизать лужу на полу. Ее лицо изображало брезгливость и отвращение. Через пятнадцать минут Мартин и Ромка подлизали последние капли, и пани Илона снова рассадила нас по кошмарным лавкам. Она вызвала меня к доске и велела написать по-английски: всегда буду послушен, исполнителен и пунктуален. Я умудрился сделать две ошибки, за что Илона заставила меня языком слизать с доски неправильно написанные слова и в назидании отхлестала розгой. Затем вручила каждому по тетрадке и ручке, распорядившись написать злополучную фразу каллиграфическим почерком сто раз. Мы должны были сидеть прямо, не поднимая глаз и не разговаривая. Илона, плавно покачивая бедрами, прохаживалась между скамеек с линейкой в руках и за каждое лишнее движение, некрасиво написанное слово, медлительность и нерасторопность била нас этой линейкой по рукам и спине.
Через час мы все же справились с заданием, но за мое безграмотное правописание Илона всех нас наказала: на два часа поставила на колени. Она сидела прямо перед нами, закинув ногу на ногу, и, как дирижер перед хором, каблучком отбивала такт нашим заклинаниям в форме речитатива:
-Всегда буду послушен, исполнителен и пунктуален!
Заметив нарушение, она тут же поворачивалась к нерадивому ученику и вразумляла его ударом туфельки по лицу. Нас утешало лишь то, что наши жопы получили временное облегчение. Ее красивые ноги, демонстративно выставленные на показ и моя унизительная поза возле этой красоты, держали мой член в вертикальном положении. Но именно сейчас, стоя голым перед ней на коленях и получая зуботычины от ее ножки, я впервые осознал себя не подростком, а зрелым мужчиной, который вызывает интерес у девушки и способен выполнить любой ее каприз. Хотя оценивающий взгляд Илоны был подобен взгляду покупательницы на рынке, мне нравилось ее внимание.
Когда наутро, еле передвигая ноги, мы доплелись до злополучного подвала, Илона строгим голосом объявила, что специальный режим обучения запрещает ученикам находится в одежде и тут же приказала раздеться догола. Но главный сюрприз поджидал нас впереди: к железным прутьям каждого сиденья был прикреплен черный искусственный член, блестевший от обильной смазки. Прежде, чем начать урок, Илона насадила нас на эти дилдо. Теперь с инородным телом в заднице даже просто пошевелиться было мучительно больно, однако со временем процедура такого своеобразного наказания в форме анального секса, устраиваемая Илоной ежедневно и неоднократно, стала для меня не только приемлемой, но и приятной. Я благодарен судьбе за эти каникулы, ибо они помогли мне открыть в себе экзотическую особенность: предвкушение наказания и само наказание в исполнении властной женщины, равно как и ее строгий вид с орудием порки в руках, вызывает во мне приятное возбуждение и стойкую эрекцию.
К сожалению, я так и не полюбил английский язык, но зато научился длительное время сидеть неподвижно и с тех пор никогда и никуда не опаздываю.