Госпожа Кристина, не спеша, перелистывала страницы записной книжки с телефонами многочисленных рабов, вдумчиво прикидывая, услугами кого из них лучше и приятней воспользоваться в критические дни. Ей хотелось какой-то вкусной, нетривиальной новизны. Кристина долго не могла сориентироваться в своих туманно-смутных желаниях, пока, наконец, её не осенило: нужно обязательно пригласить к себе менструального новичка, чтобы с чувственной истомой окунуться в уже почти подзабытую, робкую неопытность начинающего мазохиста.
Ей приглянулась кандидатура симпатичного двадцативосьмилетнего бизнесмена, с которым встречалась всего дважды и успела только ознакомительно его выпороть и пописать новобранцу в рот. В её каталоге он кодировался паролем Амур. Несмотря на скоротечность их общения, Кристина не сомневалась, что ожидание следующей встречи с ней затмит рабу голову горячим нетерпением.
Она облачилась в трусики ярко-красной расцветки, плотно прижимающие интимную прокладку к промежности. Больше на госпоже никакой одежды не было. Она предвкушала, как по её команде раб будет кружить на четвереньках вокруг менструальной лужицы на полу, уподобляясь животному, загипнотизированному запахом своей самки.
- Ты должен ко мне немедленно приехать, - безапелляционным тоном отчеканила она в трубку.
Потенциальный прислужник явился в строгом аристократическом костюме, белоснежной рубашке и элегантном галстуке. Низко поклонившись, визитёр преподнёс госпоже увесистый букет из роз, проворно приземлился на колени и взволнованно поприветствовал губами её изящные, безупречно ухоженные ступни. Кристина приказала ему снять с себя всю нижнюю часть парадного одеяния, а когда раб оказался наполовину голым, с торчащим от возбуждения членом, едва не прыснула от его потешного вида. Оригинальный контраст официозного верха и банного неглиже ниже пояса показался ей эротической юмореской.
Госпожа прошла в комнату, и её указательный пальчик пару раз призывно согнулся и разогнулся:
- Ползи сюда! … Ближе… Ещё ближе!.. Сними с меня трусики.
Руки Амура потянулись было к её стрингам, но две наотмашь увесистые оплеухи справа и слева едва не оглушили его колокольным звоном.
- Зубами снимай, придурок! – её элитная ножка назидательно пнула раба под яйца, отчего те подпрыгнули чуть не до пупка.
Судорожно охнув, Амур захватил зубами резинку трусиков и потянул её вниз по крутому бедру. Эластично растягиваясь, стринги медленно поползли вниз. Попеременно перехватывая резинку с разных сторон, раб, изловчившись, приспустил трусики до пола. Кристина вышагнула из них и протянула Амуру ладошку:
- Подай.
Раб зубами положил драгоценный трофей на руку госпоже, а та сноровисто водрузила трусики ему на голову. Затем извлекла из промежности прокладку, живописно запятнанную кровяными метками.
- Проси у меня затычку! Как собачка просит?
Глеб подхалимски засучил кистями рук, сложенных перед грудью на манер собачьих лапок, и отчаянно завертел задницей.
- Лучше проси! – недовольно прикрикнула госпожа и топнула ножкой.
Раб жалобно заскулил и несколько раз виновато взвизгнул. Маска строгости на лице Кристины смягчилась, как под слоем питательного крема, а в её надменно-льдистых глазах вспыхнули шаловливые огоньки:
- Так и быть – вдыхай мой аромат.
Раб уткнулся носом в прокладку.
- Целуй её взасос! – повелела госпожа.
Громко причмокивая, Амур скрупулёзно обслюнявил губами окровавленную изнанку вагинальной стельки. Кристина провокационно раздвинула пальчиками капризно надутые половые губки:
- Они у меня в крови, как в губной помаде. Тебе нравится такая кисуля?
Раб поспешно кивнул и судорожно сглотнул слюну. Она схватила его за волосы и, резко прижав лицом к промежности, потёрла губами о свою кровоточивую щель.
- Ты как будто томатный сок лакал, - усмехнулась Кристина, глядя на его вампирский рот.
Госпожа налила в блюдечко освежающий лосьон и поставила перед собой на пол.
- Дезинфицируй язык и вылизывай меня.
Зажав в руке прокладку, раб, склоняясь к блюдцу макал в жгуче-пряную жидкость кончик языка и, тщательно прополоскав, тянулся лизать образцово выбритую промежность госпожи. Напитанный парфюмерией язык приятно щекотал нежную кожу её сексуального сокровища. Лосьонное подмывание плавно возбудило в Кристине чувственную истому, которая постепенно сгустила её пассивную расслабленность до состояния агрессивной похоти. Госпожа отстранила от себя раба и лягнула его в задницу:
- Ползи стирать мои алые паруса. Живо!
Сама она зашла в ванную комнату на пару минут позднее, равномерно размазывая пальчиками по пристёгнутому страпону желеобразную смазку.
- Стирай так же, как лизал, - потребовала госпожа, а когда раб перегнулся через край ванные, добавила вовремя пришедшее на ум самое меткое и точное слово. – Благоговейно.
Она забросила полы пиджака и край рубашки ему на талию, полноценно обнажив стыдливые ягодицы.
- Попа у тебя отменная, - похвалила Кристина его упитанный зад. – У моего страпона уже эрекция.
Пока раб настойчиво шоркал в густой пене её полувоздушные трусики, госпожа медленно водила головкой члена по его межъягодичной складке, умышленно отодвигая начало содомии, чтобы побаловать себя предподарочным нетерпением, которое подпитывало её порочную страсть. Она затруднилась бы однозначно сказать, когда ощущения острее: во время прелюдии или непосредственно при анальной случке. Это был единый феерический аккорд, состоящий из самодостаточных звуков.
Кристина плотоядно вдавила головку страпона в узкое, нераздолбанное очко. Подмахивающий анус раба пришёлся госпоже по вкусу. Фаллос, как тугой поршень, ритмично сновал туда-обратно, распирая малокалиберный проход. Кристина массировала отвисшие яички, как доярка вымя, сжимала их, вытягивала мошонку, и всё сильней ловила от этого кайф. После её шлепков белобокие ягодицы невольника аппетитно покрывались густо-малиновой краснотой, напоминая Кристине стыдливо-пунцовый румянец на пухлых щёчках молоденького мальчика-раба, которому на днях распечатала анальную девственность.
Амур стерильно постирал господские трусики, благо течка не пометила их кляксами, а вот прокладка, несмотря на прилежность и старание раба, всё же сохранила аляповатые кровенистые разводы.
- Ты конкретный лох, а не прачка, - рассердилась госпожа. – За бездарную стирку я запорю тебя до поросячьего визга!
Она запихала мокрую затычку в нагрудный карман его пиджака:
- Пока опять не вызову, носи и пользуйся им как носовым платком.
Вначале Кристина предполагала загнать раба на козла и зафиксировать зажимами – пороть она собиралась нещадно, но потом передумала и просто поставила его раком, припомнив, что во время первой порки он проявил сносную болевую устойчивость. Госпожа отстегнула от бёдер страпон и засунула рабу в рот:
- Я тебя сейчас тоже награжу менструацией.
Порка несвязанного раба заводила её гораздо ядрёней, примешивая элемент непредсказуемости на манер тотализатора: сохранит ли раб покорность во время жестокой трёпки в хвост и в гриву, будучи свободным физически, но порабощённым морально? Невидимые нити всевластия Госпожи и повиновения раба были для неё ценнее и крепче их реальных аналогов.
Раб вертел ошпаренной задницей, как стриптизёр на дамской вечеринке, но, стиснув зубы, терпел, лишь изредка позволяя себе отрывистый стон. Частенько, под настроение, Кристина во время порки практиковала приём фортепьянной техники туше, когда нажим или удар пальцев пианиста по клавишам изменяет силу и окраску звука. Вот и сейчас, чтобы потешить свой музыкальный слух разноголосыми воплями истязаемой жертвы, госпожа освободила пасть раба от кляпа, и хлёсткий удар бича кинжально рассёк приговорённые ягодицы. На них заалели первые, пока ещё робкие, похожие на красную росу, капельки крови.
Раб отчаянно вскрикнул и по-волчьи завыл. Вдругорядь лопнувшая кожа смачно плюнула кровавыми брызгами в переплетённые тугие ремешки, но они продолжали шинковать обречённую задницу, кромсая её в краснокочанный фарш.
Раб вопил, как оглашённый, уткнувшись лбом в пол и царапая его ногтями. Кристина недаром первично отодрала раба страпоном, а уж потом выдрала плетью, посчитав резонным, что излишне пачкаться чужой кровью, когда свою собственную приходится ублажать тампоном.
Госпожа зашвырнула плеть в дальний угол, легла на спину и, широко разведя ноги в стороны, забросила их рабу на плечи:
- Засунь в меня язык.
Оральный секс в исполнении менструального массажиста всегда казался ей целебно-очищающим бальзамом. Чувственный язык раба без устали барахтался внутри сочно-спелой мякоти влагалищного зева, жаркого и кровожадного, как пасть волчицы. Казалось, он вылизал из Кристины все её грехи, уподобив богомолке после исповеди и покаяния. Госпожа насыщалась сексуальным причастием до изнеможения, пока во след за чередой оргазмов её не накрыла нежно-воздушным облаком блаженная нега.
- Пошёл вон, - лениво отстранившись, махнула она застывшему с высунутым языком рабу. – Убирайся.
Использованный раб благодарственно расцеловал изящные пяточки сладко кайфующей госпожи и бесшумно, как привидение, исчез в прихожей.
[450x300]