"...Согок миллионов гублей затгачивают Кегенский и компания на обеспечение своих семей за один только месяц! И это капля в моге, товагищи!" -- громко вещал каким-то чужим голосом Театиколькоатль, стоя на вершине невообразимого сооружения из металла. "Пголетагский кулак уже свегг ненавистную гнилость монагхии! Теперь очегедь за пгогнившей бугжуазной кликой Кегенского!" Он чувствовал охватившую его эйфорию и в тоже время подспудный страх, глаза бегали по сторонам, Володя (так его звали во сне) хорошо помнил 1905 год, когда его чуть не догнал верховой казак и если б он не знал всех потайных лазеек... Сотни полупьяных глоток отвечали ему рёвом и это людское море придавало уверенности.

  Спустившись с броневика , Ленин прошёл к раскинувшемуся неподалёку шатру, где его уже ждал товарищ Бабуясин. "Владимир Ильич, водочки?" -- раскрасневшийся Бабуясин пригласительно простёр руки в сторону грязного, заваленного селёдкой и обрывками газет стола. "Нет, благодаю!" -- ответил Володя и прищурился. В углу сидел какой-то незнакомый силуэт. "Ай-яй-яй!" -- Бабуясин картинно хлопнул себя по потному лбу " Вот! Забыл представить -- товарищ Зелеухов, магистр." и он указал на фигуру в сером плаще, на которую уже косился вождь мирового пролетариата. Фигура встала и протянула Ильичу руку. Обменявшись рукопожатием они сели к столу и бабуясин крикнув: "Ну всё! Оставляю вас! Пойду речь толкать!" выбежал наружу. Магистр с минуту помолчал, потом начал что то говорить Ленину на незнакомом гортанно-глотающем языке. Но вот кому-то внутри Володи этот язык был очень хорошо знаком. Владимира Ильича начала бить крупная дрожь и перед глазами поплыл кровавый туман. У него случился эпилептический припадок и он очнулся...