На перегонки с ветром, спотыкаясь и растягиваясь подобно несчастному футболисту, охраняющему семиметровые ворота, почти цепляя носом бетонное покрытие, пытаюсь догнать это кислотно-зелёное, предательски ускользающее и отскакивающее от идеально неровной поверхности в противоположную сторону, чудо из смеси резины, каучука с ворсистой, теперь утыканной семенами от берёзы, шкурой... (Ах, как обожаю длинные предложения "Гоголь-стайл"...)))) Неудачно подставляю ракетку, располагая под тупым углом относительно вертикальной зелёной немного покосившейся и облупившейся деревянной стенки с нарисованными квадратами метрХметр, и наблюдаю, как мяч неумолимо удаляется в бездонное чистейшее небо, очень знакомого и любимого цвета одной прекрасной пары глаз... Обессилев, проклиная палящее солнце и слишком низкий семиметровый забор, срываюсь и бегу, швыряя ракетку на землю, опять спотыкаясь, чуть не снимая на ходу майку, на "баскетболлаукуму" за своим зверьком по имени Wilson trainer, в поисках которого, кстати, я объехала все магазины Иманты... На бегу понимаю, что надо носить два, а то и три мяча, чтобы бегать туда-сюда хоть чуть реже... С другой стороны успокаиваю себя мыслью о предстоящей прекрасной физической форме...

Возвращаюсь к ранее занимаемому месту... Гордо выпрямляюсь, замечая мимо проходящего молодого мужчину, грациозно замахиваюсь, подкидываю мяч.... Удар, отскок, удар, отскок, удар, пробежка, полёт, прыжок, удар, оскок.... Рытвенная поверхность делает своё дело, не позволяя ни коим образом спрогнозировать траекторию полёта мяча... Вырываю из крепления на велосипеде, прицепленном к забору, бутылку, в которой три четверти литра питьевой воды, делаю глоток, снимаю кепку и лью на голову живительную влагу... Можно еще пару раз ударить, а потом повторить соревнования с ветром, берёзовыми листочками и семенами, гневное проклятие баскетбольной площадки с чёрным резиновым раскалённым и безумно воняющим покрытием...

Потом голову разрывает невероятный объём прилившей крови, руки ноют в локтевых и лучевых костях, поясница отзывается на резкие повороты, попа не принимает сидение велосипеда, ноги на автомате крутят педали, стёртые стопы горят, я лечу с горы в коротких шортах, на глубоких ямах вспоминая папин обеспокоенный взгляд и вопрос, не сдеру ли я себе кожу до мяса в случае падения, и рассказываю о том, что "Толстой после Гоголя - ништяк" и сама поражаюсь сочетанию несочетаемого в собственных речи, оргаинзме, сознании, душе, аудиоплейере и желудке!