как я; я расскажу вам как я

я читал охоту на овец и слушал rhcp, когда в моей жизни появился диван. тогда я плавно переместился с места у батареи под окном на диван и продолжил читать охоту на овец. мне больше всего понравился поворт на пути к дому крысы, и больше ничего из этой книги я не понял и не понмю. хотя нет, смутно еще припоминаю чувство уюта под приятный rhcp в доме крысы.

за несколько месяцев до этого я увидел эту книгу на испанском, в большом книжном магазине cervantes в центре саламанки, где мне довелось изучать язык, но на самом деле я искал vivir para contarla маркеса, для моего преподавателя испанской литературы, - я оббегал все книжные магазины и от смущения постоянно проглатывал то con то la в названии, но в итоге нашел в приятном тихом магазинчике, где были развешаны недурственные эротические открытки, а продавец неторопливо протирал прилавок спиртом, который я тоже умудрился там купить, целых пол-литра, и провести сюда. у подножия собора 11-16 веков имелось чудное здание ар нуво (более смахивающее на либерти), где я провел четыре дня и привез несколько забавных сувениров и где, за пять минут до закрытия, сидел и строчил душераздирающее послание в книге отзывов на ломаном испанском языке, силясь передать все, что я понял (а понял я почти все, но закончил мысль позже, о чем я тоже непременно расскажу).

я вернулся в город и совсем не помню, на что потратил лето (запомнилась только ужасная выставка модерна в главном штабе). осень в своем начале взорвала мне мозг, и я почти умер в себе, но с диваном моя жизнь изменилась. и, да, я-нынешний родился уже тогда, в ноябре, вместе с диваном.  я сдал международный экзамен по испанскому языку на средний уровень и в тот же день отправился в главный штаб, смотреть выставку его реконструкции, где обрел новый смысл жизни - жить ради этого современного музея, ради 2014 года. я сплю и вижу, что теперь ради моих любимых импрессионистов не надо будет тащиться через пол-Зимнего, а "танец" и "музыка" матисса будут висеть не напротив друг друга, а рядом, вместе. очень жду его, люблю его. утром следущего дня я сидел в кафе на грибанале и смотрел как горит здание начала двадцатого века; было чуть боле десяти утра, у меня жутко болело горло, было холодно, я пил остывший кофе и смотрел как дым обвалакивает купола спаса-на-крови; было очень тихо и покойно. я ходил на японский кинофестиваль и учил хирагану вместе с девушкой, что сидела напротив меня на уроках английского. английский я, кстати, так и не выучил.

мне кто-то намекал, что то странное заведение, в коем я убивал дни последних десяти лет своей жизни, надо будет вдруг кончить и посему нужно взяться за разум. я не хотел; мне было тупо лень. думал, отложу на потом, на весну.
я смотрел японские фильмы и просто фильмы. я о чем-то думал постоянно, велся за какой-то тонкой нитью чувств, подсмотренной в первом томе мисимы, которую два раза терял и тщетно пытался обрести вновь.
я начал писать в Муху, писал все, что думал, решив, что никто-никто в этом мире никогда этого не прочитает.

странно, мне было легко - мне было легко все, совсем все. только теперь я понимаю, что был дурак в некоторые те моменты, о коих говорят "единственные", и иногда, когда сижу ночью на балконе, я думаю о них, и мне очень жаль, что я так все сделал, совсем неправильно, и с этими грустными мыслями я иду спать.
так вот, о чем я. я начал писать в муху и записывал все чувства, как они есть. теперь я все перечитываю и могу трезво анализировать все, что со мной было - и это помогает во многом разобраться. я был на пути к какому-то невероятному счастью, но то то, то это сбивало меня с пути.
я нашел друзей - в один день я поднялся наверх и услышал как они поют "все что тебе нужно это любовь" и полюбил всех их сразу. да, тот день я наверное не забуду - тогда столько всего со мной произошло, но и потом мне не хватило времени обдумать все это. я, кажется, нашел тогда правду и открыл будто глаза. на следующий день мы ехали с дьюдом вместе домой, а потом проболтали целую ночь обо всем и я для себя открыл человека, который меня понимает, да. и принимает. со всеми моими мыслями.

я изменился сразу. я ходил по утрам с Дьюдом к неве, я ходил с Эл отправлять открытку Билли Холидей и готовил Ясю к конференции.
так началась новая моя жизнь
но, конечно, началась она еще задолго до этого, - вместе с диваном.

я кончил это заведение, тонко выстроив дипломатические отношения с каким-то дерьмом. оно делало мне, я делал ему. но оно все-таки на меня донесло, и я переругался на последок с какой-то странной женщиной, у которое довольно отчетливо написано на лбу "ц а р ь". я вводил небольшие эксперименты, весьма удачливые. я пил кофе с теми, кто меня учил; они делились со мной своими проблемами, я их слушал, помогал им, пил с ними кофе и очень уважал их, да. а потом мне положили в столовой второй кусок докторской колбасы в подарок, я их любил - и эту столовую - сосиски там были дерьмовые, но вот чай с лимоном - просто прелесть.

она мне подарила небольшой торт, на день рождения, при всех. она плакала, и я тоже чуть не разрыдался, потому что такого никак не ожидал, я был очень тронут, до глубины души..

я кончил это заведение, пробыл ограниченное время с каким-то странными людьми, выкурил пол пачки капитана и обнимал далеко не трезвую настю, полностью переняв на себя ее горе и думая о нем потом еще два дня.
я часто выбивался из себя, но нежный поток меня обвивал, и мне сразу делалось хорошо.
жаль я так не умею. ведь иногда так хочется подарить человеку тепло и любовь.

периодами я становлюсь раздражительным и грубым. думаю, скоро это пройдет.
вот мой год - если вкратце.

сказать, что изменилось все - не сказать ничего.