Очевидные вещи, Катя, легче всего упустить из виду. Я всё ещё учусь обходиться без слов, но тишина внутри меня по-прежнему пугает, и буквы проступают на каждой плоскости, стоит лишь на мгновение потерять бдительность.
До недавнего времени мне казалось, что из меня уходит музыка, а это просто освобождалось место для тишины. Нельзя удержать ничего из того, что тебе не принадлежит. Праччет писал, что бывают моменты в жизни, когда люди должны держать, и моменты, когда они должны отпускать. Воздушные шары предназначены для обучения маленьких детей пониманию разницы.
Разница существует во всём, на что бы мы ни обратили взор, Катя. Хитрость в том, чтобы принимать её как обычный порядок вещей. Наверное, это снова к вопросу о смирении…
Это странное ощущение, когда таксист везёт тебя в аэропорт и всю дорогу рассказывает, как в детстве мечтал об игрушечной железной дороге, как однажды устроил истерику в «Детском мире», а потом дома весь вечер простоял в углу между шкафом и диваном, старательно отдирая обивку от последнего, «чтобы знали!»… А ты смотришь сквозь лобовое стекло, и думаешь, что здесь снимают какой-то другой фильм, совсем не про твою жизнь. Ты перепутала павильоны, и твою роль давно отдали кому-то другому.
Дождь заливает всё пространство, и город, лишённый перспективы, похож на декорацию. Но иногда достаточно просто завернуть за угол, Катя, просто завернуть за угол… И это касается всего.
Человек странно устроен. Он находит причины, чтобы уезжать из мест, куда смертельно хочется вернуться, сразу же, как только перрон оттолкнётся от поезда. Внутри начинает разматываться пульсирующий клубок, и когда от него остаётся только пустая катушка, тебя обступают минотавры со всех сторон. О, это вечное выяснение отношений со своими персональными ручными монстрами, Катя… По утрам выводишь их погулять в парк, под апрельское солнце, садишься на парапет и смотришь, как медленно течёт твоя жизнь. Твоя единственная, неповторимая жизнь.
Мир говорит с нами на таком количестве языков, что нужно быть полным профаном, чтобы ничего не расслышать.
Читай по губам, Катя, двигайся на ощупь, всё получится.
Иногда мне кажется, что я пишу лишь затем, чтобы увидеть, о чём я думаю. Мы мастера маскировок, мы так умеем себя обмануть иной раз, что выглядим совсем другими людьми в собственных же глазах. Столько серьёзности, столько хладнокровия… И только в темноте спален, в преддверии пугающего ночного одиночества, мы снова нежные беспомощные существа, вздрагивающие от любого постороннего шороха.
Поменьше страстей, побольше спокойствия и счастливого равнодушия, Катя. Тревоги внутри сплетены в змеиный узел, в тот самый клубок, и каждая поочередно тянет тоненький язычок, коснуться сердечной мышцы – и мы вздрагиваем от электрического толчка. Обнять друг друга, застыть в этом прыжке, в падении, в полёте - спасти, заслонить, уберечь...
Будет новое утро, Катя. Хотя бы в этом нет никаких сомнений.