Sieg Delacroix
07.05.2007, 20:28
Сидя на подоконнике, все там же, где-то в центре Петербурга, между четвертым и пятыми этажами, я закрыл глаза и вспомнил недавнее слово, всколыхнувшее память. Это слово «суицид». Вот три воспоминания, которые я вспомнил в эти минуты. Я немного приукрашу, чтобы избежать вопиющего сходства…

Жила-была девушка. Было ей лет 20. Была она красивая, сильная, умная, добрая; в общем, жизнь таких людей либо любит, либо нет. Однажды она напоролась ногой на осколок стекла. Осколок стекла был мелкий, а потому он дошел до спины, где и засел, делая невыносимую боль. Девушка пошла к четырем врачам, и все четверо посоветовали погреть ей спину. На следующий день после вышеозначенной процедуры девушку парализовало на нижнюю половину тела. Сначала она никак не могла привыкнуть к мысли, что больна, что она не полноценна. Она передвигалась по квартире руками, отказывалась от коляски, потому что верила. Но это время прошло, и тогда она не могла поверить в то, что болезнь длится. Она ушла из университета и потихоньку начала искать работу себе по силам, потому что чувствовала себя неудобно, сидя у родителей на шее мертвым грузом. Она клеила конверты, пока она не осознала, что болезнь будет длиться всегда, но при этом она не смертельна. Она была обречена на существование калекой до конца своих дней. Она перестала клеить конверты. День не подавала признаков жизни, уткнувшись в подушку лицом. Потом он взяла телефон и стала звонить. На свет появились давно отложенные знакомства и забытые друзья. Сейчас она замужем, растит сына и ей около 30. За это время она ни разу не думала всерьез о суициде.

Жил-был парень. Ему было шестнадцать. Он был из тех, кто всегда смеялся над смертью и презирал ее. Все началось с того, его сосед напротив выпрыгнул в окно по случаю смерти Курта Кобейна. Наш герой сказал: «Что за идиотизм! Прыгать в окно только потому, что так сделал твой кумир». Прошло еще немного времени, и по странному стечению обстоятельств один за другим умерли все его лучшие друзья. Он похоронил их всех, улыбаясь себе и остальным, в знак того, что он готов к такой судьбе. Через год его родители погибли в автокатастрофе. Наследства хватило, чтобы покрыть долги и надежно учиться в не слишком престижном вузе. Он не сдался и тогда, и продолжал жить с открытой душой. Когда ему исполнилось двадцать два, он зашел к своей девушке, с которой он вел любовную линию с первого класса. Он обнаружил ее висящей в петле, а рядом лежала записка следующего содержания: «Прости! Милый, прости меня! Я только теперь поняла, что ты живешь только ради меня, а я, неразумная, не ценила тебя! Но я люблю тебя и поэтому даю возможность уйти. Теперь, когда меня нет, ничто не мешает тебе пойти за мной. До встречи в раю! Прости…». Он стоял, вглядываясь в ее начинающие чернеть икры. «Идиотизм. Полный идиотизм». Он вызвал скорую и милицию. Прошел день, два, три, а он был словно в ступоре, жизнь словно уходила от него. Тогда он понял, что время его ушло. Он приготовил себе петлю, но, подумав, оставил записку. В ней значилось: «Люди! Не убивайте себя. Это так глупо…». Он посмотрел на ее фотографию. Затем лицо его резко исказилось, и он швырнул ее в окно. Стеклопакет выдержал, а он натягивал петлю на шею. Последнее, о чем он думал, было следующее: «Лучше в ад. По крайней мере, там тепло…»

Жил-был парень. Он был от рождения косым, но это не помешало ему вырасти. Закончив школу, он влюбился в подругу своей сестры. Но та его не любила. Он просил, затем угрожал, потом снова просил.… Наконец, он пригрозил суицидом. Та пожала плечами и сказала, что это – его личное дело. Парень полоснул себя ножом по руке. Словно впервые он видел свою кровь. Девушка повернулась и ушла. С тех пор он регулярно вскрывал себе вены, но дело до конца не доводил – хотел извести непокорную. Однажды он на ее глазах ударил кулаком по стене. Сломал и кулак, и стену. После этого девушка перестала с ним общаться, наплевав на свою жалость. Но парень не уставал себя калечить, раз за разом вскрывая вены. Однажды, он даже вскрыл вену на шее – посмотреть, как это будет выглядеть. Только приход матери спас его от смерти. Кожа на руках его стала белой от заживших шрамов. Лицо приобрело какой-то бессмысленный оттенок. Наверное, он и сейчас режет себя…

(А теперь игра – один рассказ я выдумал, один увидел сам, и еще один мне рассказали, он тоже реальный. Who Is Who?)

Я улыбнулся, напевая про себя:

Help me to save my soul
Surrender to your grace…

До того момента, как в меня полетит нож, оставалось немногим более пяти минут…