Вчера мне так и не удалось подумать над произошедшим. Буквально через полчаса после того, как закончился злополучный матч, в дверь моей комнаты постучали. О, я знаю этот властный сухой стук. Так может стучать только одна вещь - серебряный набалдашник в виде змеиной головы.

- Ты не занят? - спросил Л., входя.

- Как видишь.

- Прошу тебя о дружеском одолжени, - со своей ледяной скользящей улыбкой сказал он. - Бокал коньяку. Он спасет меня от пронизывающего ветра на ваших трибунах.

- Трибуны давно пора ремнтировать, - пожал я плечами. - Особенно с тех пор, как пришел учиться Поттер. Он во время каждого матча что-нибудь ломает - то руку, то стойку.

- Я намекнул Дамблдору, что пора бы уделить внимание прочности спортивных сооружений, - хохотнул Л. - Но у старичка на уме явно какой-то другой план, как и куда потратить деньги. Ну так как же коньяк?

Я молча подошел к шкафу и достал тяжелую, граненую, еще непочатую бутылку. И один круглый бокал.

- А ты? - поднял Л. тонкие брови. - Или не хочешь успокоить меня, сделав вид, что коньяк не отравлен?

Эта шутка напомнила мне о славных, сумасшедших, электрических временах Пожирателей, о моей молодости, - и я, усмехнувшись, достал второй бокал.

- Добби, лимон, сахар, - борсил в пространство Л.

- Пожалуйста, только не приводи сюда этого своего оборванца, - поморщился я. - От его грязного вида у меня портится аппетит.

- Пожалуй, ты прав, - кивнул Л. - Эй, мерзкий заморыш! Убирайся к черту, и не мозоль мне глаза по крайней мере час.

Он носком отлакированного ботинка пнул домовика, и тот, завывая, и красиво, в духе древнегреческих трагедий жалуясь на судьбу, растворился в стене. Что он делал - не знаю, но мы не видели его долго.

Я же взял бокалы, достал необходимое к коньяку, разлил божественный янтарный напиток... Его терпкий аромат на мгновение перебил застаревший запах трав, сушеной кожи и чешуи, который всегда наполняет мое жилище. Л. взял свой бокал, уселся перед камином и медленно, врастяжку сказал:

- Приснись мне гарпия, - но кажется, что ничего не было... правда, Север? Все так же, как двадцать лет назад. Все наши живы и свободны... у нас впереди целый мир!

- Что-то ты не в меру романтичен сегодня, - хмыкнул я, грея бокал в ладонях. Коньяк медленно переливался от стенки к стенке, радуя богатством своей гаммы цвета и аромата.

- Я? Романтичен? Побойся Фаджа и его всеслышащих ушей. Я всего-навсего скромный аристократ, не интересующийся ничем, кроме своей должности, воспитания сына... ну и, может быть, маленьких, вполне простительных интрижек.

- Тогда не вижу связи между первой и второй твоии фразами.

- Ах, Северус, как ты отвратительно педантичен, - с досадой, искривившей его красивые губы, произнес Л. - Раньше ты таким не был!

- Раньше многие такими не были.

- Те времена прошли, - многозначительно, не глядя на меня, а внимательно изучая игру огня в камине, сказал он. - Но никто не говорит, что они не способны вернуться.

- Хм...

- Не хмыкай, пожалуйста! Ты своим скептицизмом всегда портил многим настроение. Это не так, так не получится...

- Но в результате-то я оказывался прав, Люциус. Совсем не то, что твоя безумная родственница, которая считала возможным любое предприятие, если оно посетило ее бедную голову.

- Беллатрикс всегда была странной и экзальтированной особой!

- Как и все ее семейство.

- Ах, не напоминай мне о Нарциссе.

- Я тебя не понимаю Люциус. Нарцисса красивая, яркая женщина, с богатым внутренним миром, с отличным наследством, в конце концов...

Люциус нахмурился. Он не любит жену, но ревнив до безумия:

- Если бы это говорил не ты, наш вечный слизеринский монах, я бы задал тебе пару неприятных вопросов, Северус. Но так как хорошо тебя знаю, то скажу: Нарцисса меня не удовлетворяет. Мне нравятся совсем другие девушки.

- Если не сказать "девочки", - поправил я. Пристрастие Л.М. к нимфеткам известно всему магическому миру.

- Пусть так, - изысканно заломил он бровь, показывая свою независимость. - Зато я живу на полную катушку. Я наслаждаюсь жизнью, - в доказательство этого он отпил коньяка и тут же взял тонкий ломтик лимона. - И я не хороню себя в каких-то заплесневелых подземельях.

Я равнодушно пожал плечами. Такие намеки меня не задевают. В конце концов, Л.М. - как был, так и остался Пожирателем, а я... о, со мной все сложно. И лучше об этом не говорить. Для того, чтобы не задумываться об этом, я тоже выпил коньяка.

- Хорош, чувствуется марка... откуда? - поинтересовался Л., рассматривая бокал на свет.

- Прислали из Франции... старые знакомые.

- Ах, Франция. Мило. Месяц назад приезжали две выпускницы Шармбатона, - да, их там не зря учат.

- Не думал, что ты закрутишь интрижку с француженкой.

- Как ты пошло выражаешься, Северус, - ядовито процедил Л., - прямо как будто начитался писанины Скиттер. Или какой-нибудь "Фантастические скандалы и волшебные сенсации". Разве это была интрижка? Это был оглушительный, поражающий секс.

Л.М. еще долго распространялся о своих похождениях, слушая в основном самого себя. Это он любит - красоваться, хвастаться и превозносить свои заслуги. Я пил коньяк, слушал разглагольствования Л., рассказы о его подвигах на эротическом поле боя, о прелестях его малолетних красавиц... в порыве какого-то непонятного чувства он даже пообещал скрасить мой досуг, когда я приеду к ним в Малфой-мэнор. Ну да, ну да...

Ушел Л. от меня глубоко за полночь, слегка навеселе и в очень хорошем настроении.