• Авторизация
Дневник Мартын_Лютый Лента друзей - Дневник - Полная версия


Смерть Лютера 29-02-2016 06:44 к комментариям - к полной версии - понравилось!


Смерть Лютера
Германн Зассе
 
Это эссе впервые было опубликовано в «Ежегоднике Союза Мартина Лютера» (Jahrbuch des Martin Luther Bundes) за 1946 год, с. 38-42. Оно было написано к 400-летию со дня смерти реформатора. Впоследствии его перепечатали в журнале Lutherische Blätter за август 1967 года.
 
Холодным ранним зимним утром 18 февраля 1546 года в Эйслебене навсегда закрылись глаза Мартина Лютера. «Я не доживу до Пасхи», — сказал он в свой шестьдесят третий день рождения. Его друзья и родные беспокоились о нем, когда в конце января он отправился в последнюю в своей жизни поездку. В сопровождении сыновей и Юстуса Йонаса он поехал в свой родной город, чтобы попытаться примирить поссорившихся братьев, графов Мансфельдских.
 
Письма, которые он писал во время этой поездке «милостивой возлюбленной госпоже дома», представляют собой поразительно человечное свидетельство его зрелой, но в то же время детской веры. «Боюсь, если ты перестанешь беспокоиться, земля, наконец, поглотит нас и уничтожит все. Изучаешь ли ты также Катехизис и Символ Веры? Молись и возложи все волнения на Бога. Ибо не тебе и не мне не заповедано беспокоиться друг о друге. Сказано: «Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас» (Пс. 54 и многие другие отрывки).
 
Он написал эти слова 10 февраля. Четыре дня спустя он произнес свою последнюю проповедь. 16 и 17 февраля графы подписали мировое соглашение, и его задача миротворца была выполнена. В последний день Лютер уже не участвовал в переговорах и оставался в своей комнате. К вечеру он пожаловался на боли в груди, которые на время утихли, а потом начались вновь и усилились. К 10 часам вечера, отдохнув, он пошел к себе в спальню. Он расстался со своими спутниками, сказав: «Помолитесь о нашем Господе Боге и Его Евангелии, чтобы у Него все было хорошо. Ибо Собор в Тренте и злосчастный папа наточили ужасный зуб против Него». К часу ночи он проснулся, задыхаясь, и громко воскликнул: «О, Господи Боже, мне так больно! О, дорогой доктор Йонас, похоже, я отсюда не уеду». Он все-таки смог дойти до своей комнаты, где провел последние короткие минуты. В присутствии сына, своих друзей и врача, которого спешно позвали, улучив минуту в борьбе со смертью, он произнес последние молитвы, повторил наизусть несколько библейских отрывков, в том числе Ин. 3:16 и Пс 67:21, и ответил на вопрос Юстуса Йонаса: «Преподобный отче, останетесь ли Вы верны Христу и учению, которое проповедовали?» Ответ Лютера был ясно слышен: «Да!»
 
После этого душа его отошла в мир Божий. Однако в Эйслебене, в селах и городах, через которые проводили его останки, и особенно в Виттенберге, когда его хоронили в Замковой церкви, и на панихиде в Университете царило горе большее, нежели горе народа об утрате одного из великих мужей своих. Действительно, этот человек, скончавшийся в тот момент, когда папа созвал в Тренте Собор с целью «искоренения ереси», т. е. уничтожения лютеранской Реформации, и когда император мобилизовал силы всемирной империи, чтобы идти войной на евангельские государства, был не просто великим немцем. Он был не просто верным хранителем душ своего народа, человеком, который своими усиленными молитвами, казалось, в течение многих лет отвращал от Германии нависшую над ней катастрофу. Он, вновь открывший Евангелие благодати Божьей, был реформатором Церкви — и не только одной поместной церкви, но всей единой Церкви Божьей на земле.
 
Только тот понял Лютера правильно, кто видит в нем реформатора Церкви. Наследие, оставленное Лютером, сможет должным образом оценить лишь тот, кто поймет, что это наследие принадлежит всему христианскому миру. Ибо если Лютер — как считал он сам, и как полагает евангелическая Церковь — своим открытием спасительного оправдания грешника одной лишь верой совершил не что иное, как вновь извлек на свет Божий святое Евангелие, его открытие имеет столь же вселенское значение, как и само Евангелие.
 
В последний раз он выразил это свое послание в последних строках, написанных его рукой и дошедших до нас, которые были написаны на клочке бумаги 16 февраля и обнаружены после его смерти. В этой последней записке, составленной на латыни, говорится о непостижимой глубине Библии: «Никто не поймет „Буколики“ или „Георгики“ Вергилия, если не был в течение пяти лет пастухом или земледельцем. Никто не поймет писем Цицерона, если не занимал в течение 20 лет значимую должность в правительстве. Никто не поймет Священное Писание, если в течение 100 лет не управлял общиной вместе с пророками». Записка заканчивается словами: «Мы нищие: Это правда». Слова «Мы нищие» для большей выразительности написаны на немецком.
 
Лютер словно хотел еще один, последний раз повторить то, что говорил всегда, — для своих современников, для тех, кто будет жить после него, для христианства всех времен. «Мы нищие! Это правда!» Эти слова были лейтмотивом всей его жизни, всего его учения, всех его трудов. Они отчетливо звучат уже в первых словах его Лекций по Посланию к римлянам 1513 года, где он отмечает, что цель его письма — «разрушить, искоренить и разорить всю плотскую мудрость и праведность, тем самым укрепив и усилив грех». Она звучит в гимнах Реформации: «Даже в лучшей из жизней наши дела — ничто», «Нашей силой не делается ничего». Она звучит во всех трудах реформатора вплоть до последних великих скандально известных сочинений, в которых он защищает Евангелие от фальсификаций папы и собора.
 
Только один великий учитель Церкви обладал знанием человеческой нищеты и немощи человека во всех духовных вопросах, сравнимым с лютеровским. Это Августин — величайший из отцов древней латинской Церкви. Он так усердно проповедовал западному христианству принцип sola gratia, «только благодатью», во время миграции народов, что оно так и не смогло полностью этот принцип забыть.
 
Отзвук этого мощного славословия в адрес искупительной божественной благодати даже сегодня все еще слышен в римокатолической литургии, когда в одной из молитв, читаемой на каждом богослужении, священник взывает к Богу как «Тому, кто не смотрит на заслуги, но дарует прощение». Или когда в Dies Irae заупокойного чина поется «Царь устрашающего величия, по благости [umsonst] избавляющий тех, кому надлежит быть избавленными», а к Господу Христу обращается  такая молитва:
 
«Ты, некогда отпустивший грехи Марии,
и простивший разбойника,
даровал надежду и мне».
 
Эту sola gratia, звучащую даже в римской церкви — пусть в виде одной ноты среди многих других — не следует недооценивать». Как евангелические христиане мы можем этому только радоваться. Сегодня для нас она значит то же, что когда-то значила для реформатора, Мартина Лютера: знамение того, что Церковь Божья все еще присутствует в римском христианстве. В противном случае как реформация могла бы начаться с монастырской кельи?
 
Однако Лютер заглядывает гораздо глубже. Он знал, что sola gratia необходимо дополнить sola fide, что к «одной лишь благодатью» необходимо добавить «через одну лишь веру». Ибо понять глубину божественной благодати можно, лишь зная, что «даже в лучшей из жизней наши дела — ничто». Кроме того, живя в мире, дарованном Божьим прощением, и в силе Его Святого Духа, мы праведны не тем, что мы есть, и что мы делаем, но лишь тем, что есть Христос, и что Он сделал для нас.
 
Когда апостол, глубоко испытав на себе влияние Святого Духа, описывает в Галатам 2:20 освященную жизнь такими словами: «Уже не я живу, но живет во мне Христос», — он далее пишет: «А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня». Наша праведность перед Богом — это ни в коем случае не наша праведность. Напротив, это в самом прямом смысле праведность Христова.
 
То, что говорится в старом гимне Реформации, который молодой Цицендорф обновил на собственный лад, — правда до последней буквы:
 
Иисус, Твоя кровь и праведность —
Моя красота, мое славное одеяние.
В нем я предстану пред Богом,
Когда войду в Небесное Царство.
 
Здесь принцип sola fide выражен настолько ясно и просто, что его поймет даже ребенок. Если Франциск Ассизский, Фридрих фон Бодельшвинг и любой другой, кого только можно назвать примером освященной жизни, и были спасены, то не за их жизнь или дела, а по одной-единственной причине: потому что Господь Христос умер и за этих бедных грешников. «Одной лишь верой», то есть «я ничто, у меня ничего нет, я ни на что не способен, но у меня есть Спаситель, Который есть все, имеет все и способен сделать все». Бог сделал Его для нас «премудростью, праведностью и освящением и искуплением» (1 Кор.1:30).
 
И в последних словах Лютера — «Мы нищие: Это правда» — его последнем письменном обращении ко всему христианскому миру, оставленном в наследие каждому христианину, звучит та же мысль, которую он в 1516 году высказал в письме своему собрату по монашескому ордену Георгу Спалатину: «Отец и возлюбленный брат мой, узнай о Христе, о Христе распятом! Научись петь Ему хвалу и, отчаявшись в себе самом, говорить Ему: Ты, Господи Иисусе, — моя праведность, но я — твой грех. Ты взял то, что было во мне, и дал мне то, чем я не был». А потом сделал такое смелое утверждение: «Будь осторожен и никогда не пытайся достичь такой чистоты, чтобы впредь уже не почитать себя грешником и еще менее желать таковым быть. Христос обитает лишь среди грешников. Вот зачем Он сошел с неба, где обитал среди праведных, — чтобы поселиться и среди грешников. Вспоминай эту Его любовь снова и снова, и ты испытаешь величайшее утешение... И потому только в Нем, отчаявшись в себе и в своих делах, ты обретешь мир. И так ты узнаешь от Самого Христа, что Он, приняв тебя в Себя, сделал твои грехи Своими, а Свою праведность — твоей праведностью».
 
Здесь мы видим, что между лютеровским пониманием человека и его пониманием Христа есть глубокое соответствие. Лютер полностью осознал прискорбное состояние человека — грех, который представляет собой «столь глубокую пагубную испорченность человеческой природы... что рассудок не может ее постичь, но в нее нужно верить на основании Священного Писания». Человеческий рассудок не в состоянии вместить тот факт, что мы — грешники «даже в лучшей из жизней», и что Христос «лучше всего» виден в ежедневном и изобильном прощении грехов, и не признает эту истину, даже услышав ее высказанной вслух. Первородный грех можно уподобить одной из тех психических болезней, признаком которых является то, что больной уже не осознает собственной болезни и считает себя совершенно здоровым.
 
Лютер понимал глубину греха, потому что позволил, чтобы природу человека ему объяснили не философские книги — подобно тому, как средневековый человек черпал знания из трудов Аристотеля, — но из одного лишь Божьего Слова. По этой же причине он сумел понять суть служения и дела Христа так, как ни один учитель Церкви до него. «Христос не может вступить в живое общение с грешником»,  — так немецкое издание трудов Фомы Аквинского толкует высказывание Аквината о том, что человек в состоянии смертного греха не может соединиться с Христом, а потому не должен участвовать в Таинстве Алтаря (Summa Theol. III:79:3).  Лютер утверждал прямо противоположное: «Христос обитает лишь среди грешников». Его стол предназначен для грешника и только для грешника. В Причастии мы принимаем Его истинное Тело и Его истинную Кровь «для прощения грехов», и это правда, даже если мы уже получили это прощение в словах Отпущения грехов.
 
Незачем доказывать, что Писание в этом вопросе всецело на стороне Лютера. Каждая страница Нового Завета поистине является свидетельством о Христе, подлинное служение Которого заключается в том, чтобы «спасать грешников», «взыскивать и спасать погибшее». И весь искупительный труд Иисуса — с тех дней, которые Он провел в Галилее, до того времени, когда, к изумлению и тревоге фарисеев, Он ел с мытарями и грешниками, до того момента, когда Он, вопреки принципам всякой разумной морали, обещал рай разбойнику на кресте, — вся Его земная жизнь, от колыбели до креста, представляет собой одно уникальное, великое, превосходящее всякое разумение чудо: чудо божественного прощения, оправдания грешника. «Христос обитает лишь в грешниках».
 
«Мы нищие: Это правда». В этих словах, последних, вышедших из-под неутомимого пера Мартина Лютера, заключено его наследие для христианского мира. В этом утверждении звучит глубочайшее понимание того, что человек грешен, и глубочайшее понимание того, что Христос — спаситель грешников. Понять, «что человек — ничто, и что он должен отречься от себя и возложить надежду на Христа», — вот, к чему реформатор и сегодня призывает христиан и весь христианский мир. Ибо спасительная весть об оправдании грешника одной лишь благодатью принадлежит всей Церкви Божьей — именно потому, что представляет собой не что иное, как правильное понимание Евангелия.
 
Да, единственная Церковь Божья, которая на земле существует в виде и под видом различных конфессий христианского мира, живет таким пониманием Евангелия. Поддержание чистоты этой вести Реформации — не проявление конфессиональной узости, но служение единству Церкви, как Лютер однажды сформулировал его, сказав по поводу Артикула об оправдании верой: «Там, где этот артикул остается чистым, христианство также остается чистым и единым, без разделений. Там же, где он не остается в чистоте, невозможно избежать каких-либо заблуждений или сектантского духа».
 
Именно ради этой цели Евангелическо-лютеранская церковь сегодня призвана служить миру особенным образом. Она по-прежнему представляет собой не что иное, как часть христианского мира, которой принадлежала весть Реформации, и которой Господин Церкви поручил вновь провозгласить эту весть. Способны ли мы это сделать? Остается ли для нас Евангелие оправдания грешника одной лишь благодатью хлебом жизни? Остается ли оно по-прежнему сердцем и душой нашей проповеди? Помним ли мы — или можем ли вновь осознать! — что такое грех, как суров суд Божий, и как страшно впасть в руки живого Бога? Известна ли нам до сих пор полнота утешения, которую дает вера в Спасителя грешников, каким Лютер описывает Его во втором артикуле? Осознаем ли мы значение того, что этот Христос поистине присутствует в Слове Своего Евангелия и в Своем Таинстве, что Он так же близок к нам, как и когда Он ходил по земле, и даже ближе, чем когда Он ел с мытарями и грешниками? Если мы по-прежнему все это знаем, если мы по-прежнему веруем в этом, является ли эта вера для нас живым сокровищем или превратилась в простую традицию? Не превратилась ли они в слова, лишенные содержания?
 
Такие вопросы реформатор ставит перед нами — перед теми, кто исповедует веру Евангелическо-лютеранской церкви в Германии и во всем мире. «Мы нищие: Это правда!» Так мы должны отвечать со стыдом и раскаянием. Но Тот, Кто есть Спаситель всех грешников, и Кого Новый Завет однажды назвал «Спасителем Его тела» (Ефесянам 5:23), Искупителем Его Церкви, неизмеримо богат благодатью. И богатства Его средств благодати — Евангелия в Проповеди и Отпущении грехов, Святом Крещении и Святой Вечере — неисчерпаемы... неисчерпаемы для всех нищих.
вверх^ к полной версии понравилось! в evernote


Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.

Дневник Смерть Лютера | Мартын_Лютый - Fides Quaerens Intellectum | Лента друзей Мартын_Лютый / Полная версия Добавить в друзья Страницы: раньше»