И тогда встает вопрос: если Христос Своим воскресением уже избавил нас от смерти и наших грехов, почему мы по-прежнему ощущаем в себе грех и смерть? Ибо наши грехи по-прежнему мучают нас, мы чувствуем угрызения совести, а эта недобрая совесть порождает страх ада.

На это я отвечаю: я уже много раз говорил, что чувства и вера — разные вещи. Вере свойственно не испытывать чувств, отказаться от рассудка и закрыть глаза, абсолютно подчиниться Слову и следовать ему в жизни и смерти. Чувства, однако же, не выходят за пределы того, что подвластно разуму и чувствам, что можно услышать, увидеть, почувствовать и познать органами чувств, — именно поэтому чувства противоречат вере, а вера — чувствам. И потому автор Послания к евреям пишет о вере: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом». Ведь если бы мы видели Христа на небесах своими глазами, как мы видим солнце, нам незачем было бы верить в Него. Но поскольку Христос умер за наши грехи и воскрес для нашего оправдания, мы не можем ни видеть, ни чувствовать это, не можем мы и осознать это собственным рассудком. Следовательно, мы должны не обращать внимания на свои чувства и полагаться только на Слово, написать его на своем сердце и прилепиться к нему, даже если нам кажется, будто грехи с нас не сняты, и даже если мы по-прежнему чувствуем их в себе. Наши чувства не следует принимать в расчет, но мы должны неизменно настаивать, что смерть, грех и ад уже побеждены, даже если чувства говорят нам, что мы все еще во власти смерти, греха и ада. Ибо даже если мы чувствуем, что грех все еще есть в нас, Бог попускает это только для того, чтобы наша вера росла и укреплялась, чтобы мы полагались на Слово вопреки всем своим чувствам, и чтобы мы все больше и больше связывали свои сердца и свою совесть с Христом. Таким образом, вера тихо, вопреки всем чувствам и голосу рассудка, проведет нас сквозь грех, сквозь смерть и сквозь ад. Тогда мы увидим спасение перед глазами, и тогда мы обретем совершенное знание того, во что мы уверовали, — а именно, в то, что смерть и все скорби уже побеждены.

Возьмите в пример рыбу в воде. Когда рыба попадает в невод, ты потихоньку тащишь ее, так что она думает, будто она все еще в воде; но когда ты вытаскиваешь ее на берег, она остается без воды и начинает биться, и тогда она впервые понимает, что попалась. Так бывает и с душами, уловленными Евангелием, которое Христос уподобляет неводу (Мф. 13:47). Овладев бедным сердцем, Слово соединяет его с Христом и нежно и тихо уводит его прочь от ада и от греха, хотя душа все еще чувствует грех, и ей кажется, что она по-прежнему в его власти. Тогда возникает конфликт — чувства борются с Духом и верой, а Дух и вера — с нашими чувствами; и чем больше становится вера, тем меньше становятся наши чувства, и наоборот. В нас все еще остаются грехи — например, гордыня, корыстолюбие, злоба и т. п., — но лишь для того, чтобы привести нас к вере, чтобы вера день ото дня возрастала, и человек стал, наконец, совершенным христианином и соблюдал истинный шаббат, всецело посвящая себя Христу. Тогда совесть непременно успокоится и удовлетворится, и все бушующие волны греха отступят. Ибо как в море один вал следует за другим и подгоняет его, словно для того, чтобы разрушить берег, но непременно исчезает и разбивается сам, так и наши грехи накатывают на нас и стараются привести нас в отчаяние, но в конце концов должны будут отступить, истощить силы и исчезнуть.

Во-вторых, смерть все еще у нас под боком. Это также нужно для упражнения веры того, кто верует, что смерть уже убита и лишена всякой власти. Рассудок считает, что смерть по-прежнему у нас под боком и постоянно беспокоит нас. Тот, кто идет за своими чувствами, погибнет, но тот, кто прилепляется к Слову всем сердцем, будет спасен. И если сердце прилепляется к Слову, рассудок последует за ним; но если за ним последует рассудок, то последует и все остальное — желания, любовь и все, что есть в человеке. Да, нам хочется, чтобы все пришли к тому состоянию, когда они смогут считать смерть мертвой и бессильной. Но это не может случиться до тех пор, пока ветхий человек, то есть ветхий Адам, не будет целиком уничтожен, а тем временем уже идет процесс, о котором Христос говорит в Мф. 13:33, где Он уподобляет Царство Божье закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки. Ибо даже если брожение уже началось, тесто еще не вскисло все. Так и здесь. Хотя сердце прилепляется к вере в то, что смерть и ад уничтожены, закваска еще не заквасила все до конца. Ибо она должна проникнуть во все члены тела и наполнить их, пока все не заквасится и не станет чистым, и не останется ничего, кроме чистой веры. Это случится не раньше, чем ветхий человек будет полностью уничтожен; тогда все сущее в человеке, с головы до ног, будет подобно Христу.

Следовательно, эти две вещи, грех и смерть, остаются с нами до конца, чтобы нам развивать веру и упражняться в ней, чтобы она день ото дня становилась все более совершенной в нашем сердце и, в конце концов, вырвалась наружу, и все, что мы есть, тело и душа, стали более подобными Христу. Ибо когда сердце прилепляется к Слову, чувства и рассудок должны потерпеть поражение. И тогда, с течением времени, воля также станет прилепляться к Слову, а вместе с волей и все остальное, наши желания и любовь, пока мы полностью не подчиним себя Евангелию, не обновимся и не оставим позади свой ветхий грех. И тогда придут другой свет, другие чувства, другое слышание, действование и говорение, а также и другой выход добрых дел. Однако наши схоласты и паписты проповедовали внешнее благочестие — они хотели бы повелеть глазам не видеть, а ушам не слышать, и хотели бы вложить благочестие в наши сердца извне. О, как далеко это от истины! Но все происходит следующим образом: когда сердце и совесть в вере прилепляются к Слову, они преизбыточествуют делами, так что, когда сердце свято, все члены тела становятся святыми, и добрые дела следуют естественным образом.

— Из проповеди на Воскресение Христово (Мк. 16:1-8)