Восемнадцатый Артикул, «О Свободной Воле», наши противники принимают, хотя и прибавляют к нему некоторые свидетельства, совершенно не подходящие к данному случаю. Они прибавляют также провозглашение, что не следует ни слишком много приписывать свободной воле, как это делают пелагиане, ни отвергать всякую свободу воли, как это делают манихеи. Прекрасно; но в чем разница между пелагианами и нашими противниками, если и те, и другие полагают, будто люди способны любить Бога и исполнять Божьи заповеди по существу поступков без Святого Духа, а также способны заслужить благодать и оправдание делами, которые разум совершает сам, без Святого Духа? Как много нелепостей проистекает из этих пелагианских воззрений, которые с величайшей авторитетностью преподают в школах! Их, вслед за Павлом, с пылом опровергает Августин, суждение которого мы уже упоминали выше, в артикуле «Об Оправдании». И мы в действительности не отрицаем, что человеческая воля обладает свободой. Человеческая воля свободна в выборе дел и вещей, подвластных разуму. В определенной степени она способна творить светскую правду, или праведность от дел; она способна говорить о Боге, служить Богу определенным образом внешними делами, проявлять послушание светским властям и родителям; избирая внешние дела, она способна удержать руку человека от убийства, от прелюбодеяния, от воровства. Поскольку в природе человека сохраняется способность размышлять и судить о том, что подвластно чувствам, сохраняются и свобода выбора между этими вещами и способность творить светскую правду. Ибо Писание называет плотской праведностью то, что творит плотская природа, т. е. разум, без Святого Духа. Тем не менее, сила похотливости столь велика, что люди чаще прислушиваются к греховным наклонностям, нежели к здравому смыслу. И сатана, действующий в безбожных людях, как пишет Павел в Еф. 2:2, непрестанно подталкивает это немощное естество к различным соблазнам. Именно поэтому светская праведность редка среди людей, и мы видим, что даже сами философы, которые, казалось бы, стремились к ней, ее не достигли. Однако будет ложью сказать, что творящий дела согласно заповедям без благодати не грешит. И далее они прибавляют, что подобные дела также заслуживают de congruo отпущения грехов и оправдания. Ибо сердца человеческие без Святого Духа лишены страха Божьего; не имея упования на Бога, они не верят, что Бог услышал их, простил их, помог им и хранит их. Таким образом, они безбожники. Ибо и худое дерево не может приносить плоды добрые (Мф. 7:18). А без веры Богу угодить невозможно (Евр. 11:6).

Следовательно, хотя мы признаем за свободной волей способность и силу творить внешние дела Закона, мы не приписываем способностям свободной воли дела духовные — а именно, истинный страх Божий, истинную веру в Бога, истинную уверенность в том, что Бог видит нас, слышит нас, прощает нас и т. д. Это истинные дела Первой Скрижали, на которые сердце не способно без Святого Духа, как пишет Павел в 1 Кор. 2:14: Душевный человек, т. е. человек, полагающийся лишь на собственные способности, не принимает того, что от Духа Божьего. [Иными словами, человек, не просвещенный Духом Божьим никоим образом не принимает своим природным умом волю Божью и божественные наставления.] И в этом можно убедиться, если люди спросят себя, во что веруют их сердца относительно воли Божьей, действительно ли они уверены в том, что Бог видит и слышит их. Даже святым трудно сохранять эту веру [и, как говорит Петр (1 Пет. 1:8), осмелиться всецело посвятить себя Богу, Которого не видят, и любить и высоко чтить Христа, Которого не видят], а уж тем более далеки от этого безбожники. Однако это постижение приходит, как мы писали выше, когда устрашенные сердца слышат Евангелие и принимают утешение, [когда мы рождаемся вновь от Святого Духа].

Следовательно, полезно такое разграничение, когда светская праведность приписывается свободной воле, а духовная праведность — действию Святого Духа в возрожденных. Ибо так сохраняется внешний порядок, потому что люди должны одинаково хорошо знать и то, что Бог требует этой светской праведности [Бог не потерпит непристойного, буйного, безрассудного поведения], и то, что мы, до определенной степени, можем ее достичь. И все-таки мы увидели различие между человеческой и духовной праведностью, между философским учением и учением Святого Духа, и отсюда понятно, для чего нам нужен Святой Дух. И не нами было придумано это разграничение, но Писание говорит о нем самым ясным образом. Августин также пишет о нем, и недавно этот вопрос хорошо рассмотрел Вильгельм Парижский, однако его бесстыдно замалчивают те, кто всегда тешил себя мыслью, что люди способны слушаться Божьего Закона без Святого Духа, а Святой Дух дается им в дополнение к делам, чтобы они могли считаться достойными награды.