Под забором валялся грязный, дурно пахнущий христосик. Местные кухарки подкармливали его очистками и помоями, и изредка какой-нибудь случайно забредший в эту клоаку пёс, ещё более одинокий, чем сам христосик, угощал его косточкой. Иногда, по праздникам, падре отвешивал ему с барского плеча развесной вульвы мариимагдалены. Христосик жрал эту дрянь, умилялся, расплываясь в блаженной улыбке, а затем с ним приключался эпилептический припадок и он умирал... Потом воскресал, но уже в какой-то другой стране, но схожей обстановке.

Христосик был маленьким тщедушным прокажённым гермафродитом. С каждый годом он выглядел всё ужаснее и пах всё хуже. Никому это не нравилось и не любили его с каждым днём всё больше и больше. Однако, его самого такое положение дел вполне устраивало.

В былые годы христосик работал мясником на рынке. Он обслуживал местных священников лучшими видами и сортами мяса, нарезая человечинку им на обед тонкими сочными полупрозрачными кусочками. Священники за это ублажали его, прижигая разные части его тела калёным железом и развешивая его портретики на каждом фонарном столбе. И чем сильнее и больнее они сжигали его немощное тельце, тем большее удовольствие он получал.
Сам он уже тогда был вегетарианцем и кушал лишь личинок и фекалии прихожан.

Потом христосик совсем запаршивел и занемог, и его вышвырнули из мясных рядов. Свяшенники научились прекрасно обходиться без него.

И теперь он валялся под забором в луже грязи, дерьма и блевоты, и мучительно подыхал. Лишь иногда местный падре зачем-то опять возвращал его к жизни, отвесив ему в честь какого-нибудь праздника развесной вульвы мариимагдалены...