Спускаю свору собак обгладывать лица прохожих. Выгрызать застарелые гаймориты вместе с хрящиками и мозжечками. Дегустировать серое вещество. Пить внутричерепные воды, плавать в них и подзаряжаться чужими утихающими-затихающими сознаниями.

Моя свора выдержана в тёмных сырых подземельях без права пискнуть, без лучика света и без единого дуновения чистого воздуха. Она готова рвать и метать. Она готова пить стаканами деликатессный напиток из свежего ветра, смешанного с кровью, кишками и страхом людей, повстречавшихся на пути.

Мои гончие суки испытывались при рождении на породистость старым дедовским методом. Одному из выводка отрубали голову в момент захвата добычи, и если он не разжимал челюсти, порода считалась хорошей. Но мы пошли дальше в испытании породы. Мы стали рубить головы всем псам, впервые схватившим добычу. Если пасть отрубленной головы не разжималась, её пришивали обратно к фонтанирующему уходящей жизнью телу и ставили на ноги. И вдыхали новую жизнь.
Эти проверенные кровожадные создания с пришитыми обратно головами и есть моя стая.

Анальная интродакция как высшая степень осознания неудавшегося дня.
Неудавшийся день как высшая степень признания собственной ничтожности, потому что сильный человек не признает ничтожества дня. Он подразумевает своё ничтожество как очевидность, но День не может быть ничтожен.
Я - не сильный человек. Но только потому, что я не могу до конца признать своей ничтожности, а по наивности и бараньей упёртости ещё питаю иллюзии. А до Дня мне вообще мало дела.

И поэтому - обгладывать лица прохожих. Давайте ребята, действуйте! Раздирайте на части, вырывайте желудки, матки и лёгкие! Но сердца оставляйте! Сердца оставляйте - пускай ещё проникнутся мучением и страданием, и изойдут на говно от собственной немощи и беспомощности эти отродья из кости, мяса и желчи! Гори, воняй, смерди на много миль вокруг, шрамированное, полуседое, увеченное-да-недоувеченное, тело старца Зосимы!

Бочку крови!
Но у меня порционное питание, поэтому маленькими дозами - по стакану пять-шесть раз в день. Закусить дырявой печенью и запить настоянными на мудрости тридцатилетней девушки-кошмарика фекалиями. Вдохнуть серный запах, проникнуться аммиачным духом и скоротать ещё один вечер!

Испить ещё один вечер!
Сразить ещё один вечер!