Рослик Му, корнями из правления Шемсу-Гор, раскинувший сети и раздвинувший измерения путём злокачественного разрастания своего я на сто вёрст вокруг, разнёс в пух и прах город детства, пролегавший глубоко в истоках Нила.

Город детства канул в Лету, лопнул мыльныл пузырём, потряс воображение подобно взрыву атомной бомбы, который Рослик Му лицезрел и неоднократно. Бомбы лопались над ним чаще, чем он поднимал голову, чтобы окатить презрением происходящее над.

Папа Нингирсу, укротивший Анзуда, раскинулся прибрежными волнами по земле из песка и памяти. Папа Нингирсу горевал по Анзуду, который теперь укрощён, и печати сорваны, и таблицы обретены, и нечего теперь Ему здесь делать. Он - покоритель, но Он проиграл.

Большой Гребень дыбился хохолком на голове Нингишзиды. Он открывал ворота только изредка, и скорее, по своей прихоти, допуская на Небеса только тех, кто вежлив, учтив и благовиден.

Гарнизон лесничего Кузьмы потрошил сучку-Судьбину в кустах терновника неподалёку от заставы Ильича. Судьбину расклячило на все стороны света, однако огонёк всё теплился в Её мутных глазищах-озёрах.

Литании лились из кровоточащих глаз Марии Магдалены, распятой гопниками посреди базарной площади где-то в Париже. Голытьба-молотьба подпевала интернационал и верещала что-то про девицу-красавицу, вторя еле различимым литаниям Великой Жены.

Рослик Му, корнями из правления Шемсу-Гор, раскачивался в такт вращению Земли и учил верного попугая Софокла матушкиному нашёптыванию-наговору: Abandone Hope All Ye Who Enter Here! Abandone Hope All Ye Who Enter Here! Abandone Hope All Ye Who Enter Here!