Ниточки сплетаются воедино.
Кажется, будто ты скрыт, а оказываешься зарыт.
Закрытый тоже не безупречен.
Увечен столь же, сколько и сама общительность.
Которая суть дряблая одинокая проблядь без рода и племени, которая может лишь плеваться словами, потому что страшно замолчать и боязно от пустоты и тишины вокруг. А эти пустота и тишина накатывают как только замолкаешь, и с каждым разом всё страшнее и сложнее с ними справиться.

Змеевидный браслетик. На руку. На - руку. Сжалась, скукожилась, пережало, кровь перестала поступать, отмерла рука. Браслетик - бряк о мраморный пол.
Гулко.
Звонко.
Дзыннь!..
Рука на полу, браслетик змейкой на полу.
И эхо тает.
И снова тишина.
И мёртвый холодный мрамор.

Ниточки сплетаются воедино. Я говорю-говорю, но как будто не говорю вовсе.
Никак не можешь проблеваться - отрава сидит внутри, она въедается всё глубже. Кишки лезут, отрава не выходит.
А ты говоришь-говоришь, а потом - дзыннь!..
И пустота.
И мёртвый холодный мрамор.

Пучит, но ни шанса просраться.
Утрамбовано намертво и наверняка.
Что бы ты ни делал - лишь пустой пердёж, развлекающий ворон и настраивающий на скорую трапезу воронов.

Звуки, звуки. Обрывки фраз, обрывки слов, себя обрывки.
Ты так и остаёшься драным стягом с расплывшимся гербом и неразборчивым родовым не то девизом, не то проклятием.
Ты так и остаёшься.
И всё говоришь, говоришь...

И даже если ниточки сплетаются воедино, у меня всегда наготове ножницы.
Дзыннь!..