Кем навеяно не скажу... Скажу только, что моя мать случайно назвала Джокондой... То, что таковой по факту не являлось, но являлось ею по сути. В глаза и на улыбку смотреть так же опасно.

Новая Джоконда

Императором быть не легко, хоть труднее им стать
Ну а став, не забудьте, что люди - меньшее зло.
Слишком рано придя, флорентийской улыбки стать
Рассказал своей кисти и ей полотно проросло.

Император, ты молод, безумен и слишком смел.
Ты достиг сколько смог, обстаятельств урвав урок.
Только силам твоим всё равно есть земной предел.
Не смотреть на неё и забыть ты, увы, не смог.

Над Джокондой своей в одиночестве горько смеясь
И ломая ноги коней об уральский лёд,
Императором став и в оплошности возгордясь,
Ты забудешь, что смертен ты, а она не умрёт.

В этом каждый из нас смешон, есть земная связь
Но безумье его и безумье моё суждено уровнять.
Сколько нитей вплетаю в новой Джоконды вязь,
Чтобы вновь убедиться, что умею его удивлять.

Мы равны, только век мой, скорый, уже не тот.
Мне хотелось бы знать, вы, попав в этот мёртвый край
И мечтая, что горы падут возле ваших ног,
Знали, что без неё на Земле не возможен рай?

Повторяется, пару веков спустя, на холсте канвы,
Те же горы, и тем же пожаром Москва горит,
Только, если страдаем одним безумьем и я, и вы,
Так ли важно, от чьей улыбки душа парит?

Император, печали увидеть вам не суждено.
Отстрадались в России на сотню веков вперёд,
Когда нитки последний штрих встанет на полотно,
Станет так, что улыбка её никогда не умрёт.