В полутрансе-полудрёме проплывает ход сражения перед глазами:
Вот на лестничном пролёте зажаты и гибнут Сомнения под шквальным огнём Верности и Ненависти, за тремя стенками дальше спина к спине, в центре Школьной столовой Вера и Ярость отдают жизни окружёнными превосходящими силами противника, Любовь случайно, снова, стреляет в спину Счастью. Среди разбросанных взрывами Школьными, деревянными шкафами Нежность тупой кувалдой добивает раненых, а в кабине зенитки Депрессия отрывисто смеётся, запуская ракеты по десантным кораблям. В подвале последней судорогой хватает воздух рука, погребённого, под стальными телами Сомнений, Понимания.
На втором этаже над полулежащим, полусидящим мёртвым телом Милосердия с так и не выпущенной их руки винтовкой, на стене с обвалившейся штукатуркой корявым, дрожащим подчерком набросано:
“Сидеть на крыше высотного здания, провожать взглядом птиц, ловить ветром волосы.
Думать о тебе.”
И россыпью точек по полу гильзы.


И вот в такие моменты кажется что что-то неправильно, что что-то идёт не так.
Но в воздухе слышны новые завывания турбин, и идёт новая волна.
И проверяется магазин, и снимается предохранитель.
И на плече вновь чувствуется одобряющее похлопывание Ненависти.


И вновь монотонно, обречённо ноет сирена.
Призывая, вызывая, как когда-то, по имени…
А я…
Я даже уже и забыла.


Как меня зовут?