Москва. Заезжая труппа давала в Михайловском манеже "Тараса Бульбу". В сцене, где Тарас убивает своего сына, Бульба мучительно долго стаскивал с плеча зацепившееся ружье, приговаривая: "Подожди, Андрий, вот сейчас я тебя убью!" Бедняга Андрий терпеливо ждал пока его убьют, а ружье все никак не поддавалось. Наконец распутав ремень, Тарас воскликнул: "Я тебя породил, я тебя и убью!" - и нажал курок...
Не тут то было, осечка. "Погоди, Андрий, я тебя сейчас убью! Я тебя породил, я тебя и убью!" - запричитал снова Тарас Бульба, тщетно нажимая на курок под гомерический хохот зала. Наконец, за кулисами кто-то сжалился и ударил доской об пол, имитируя выстрел...Увы, в этот момент отчаявшийся Тарас Бульба уже рубил сына саблей.


Провинциальный актер по фамилии Спиридонов, товарищи по сцене его звали просто Спиря, ролей некогда не знал, да и с пьесами, в которых играл, был знаком мало. В некой мелодраме в первом акте Спиря должен был убить одного из героев, но, не имея представления, кого именно, набросился на первого попавшегося:
- Так умри, злодей! - замахнулся кинжалом и услышал тихий шепот:
- Не меня, не меня, Спиря.
Спиря подбежал к другому:
- О, коварный! Так это ты? - и снова слышит:
- Не меня, Спиря!
Он к третьему - опять не тот. Тогда, не долго думая, Спиря проткнул кинжалом себя и упал замертво. Забавно, что после этого он продолжал играть еще четыре акта.


Провинциальный театр не нашел статиста на роль покойника в гробу. Наняли отставного солдата. Немолодого, бывалого и с роскошными усами. Ну, идет спектакль. Солдат лежит в гробу. По бокам, как положено, стоят две свечки. Свечи горят, и одна из них капает на шикарный солдатский ус. Тут "покойник" поднялся, загасил свечу и преспокойно улегся обратно в гроб.


Богатый купец выстроил театр, пригласил известного режиссера А. Яблочкина, который, осмотрев помещение, заявил, что это не театр, а коробка.
- Помилуйте, - возразил купец, - не коробка, а настоящий театр из хорошего теса!
- А резонанса почему нет?
- Чего нет?
- Резонанса.
- Ах, черти! Ах, канальи! Яшка! Яшка, почему резонанса нет? - разбушевался купец. - Завтра же чтобы из Парижу выписал!


В Академическом театре драмы имени Пушкина шел "Великий государь" В. Соловьева. По ходу действия на сцену выбегал гонец со свитком в руках. "Читай!" - велел грозный царь. Артист разворачивает свиток и с ужасом обнаруживает, что текста на нем нет. Гонец терялся недолго. "Я грамоте, великий государь, ведь не обучен", - заявил артист.


Малый театр. На сцене Ермолова. За кулисами выстрел - застрелился муж героини. На сцену вбегает актер А. Южин. Ермолова в страшном волнении: "Кто стрелял?" Южин, не переведя дыхания, вместо "Ваш муж!" выпаливает: "Вах мух!" Ермолова повторяет в ужасе: "Мох мух?" - и падает без чувств.


Однажды Станиславский в "Трех сестрах" в роли Вершинина, представился актеру Лужскому, игравшему Андрея Прозорова: "Прозоров". Тот поперхнулся и ответил сдавленным голосом: "Как странно - я тоже".


В оперном театре Казани на контральтовых партиях служила некая примадонна. Она была непомерно толста. Как-то на масленицу давали "Жизнь за царя". Примадонна в роли Вани, а публика была веселая. Когда она пропела: "Бедной конь в поле пал...", из зала отчетливо донеслось: "Еще бы, когда на нем прокатилась такая туша!"


В Тамбове в конце прошлого века в местном театре "Дон Кихота" заменили по какой-то причине на "Ревизора". Предупредили всех, забыли только про актера, роль которого состояла всего из одной фразы. Представьте эффект, когда в столовую Городничего вошел человек в испанском костюме и, обращаясь к Хлестакову, произнес: "Синьор, мой господин вызывает вас на дуэль!"


Один таганрогский артист отличался большим темпераментом. На репетиции он заявил режиссеру:
- С этой декорацией я не могу играть: мне надо уйти в глубину вместе с войском - на задней декорации должна быть арка или свободные ворота.
- Ну, так вы, друг мой, уйдите направо или налево за кулису, - посоветовал режиссер.
Но на спектакле актер так вошел в роль, что с возгласом: "За мной, мое храброе войско!" повернулся к задней декорации и рассек бумажный задник. Когда храброе войско проследовало за своим отважным предводителем в появившиеся "ворота", публика увидела другую, не менее интересную картину - женские гримуборные.


Одесса. Идет пьеса Ж. Дюморье "Трильби". По ходу действия Свенгали сообщает другому персонажу свой адрес: "Улица Тюильри, 16". И вот на одном из представлений актер оговорился и назвал другой номер дома. На что из зала последовала реплика педанта-одессита: "Свенгали! И давно это вы поменяли квартиру?"


Во МХАТе шел "Юлий Цезарь" по Шекспиру. Статист по действию выносит свиток и передает его Станиславскому, игравшему Брута. И вот как-то раз статист куда-то исчез. Немирович-Данченко велел срочно переодеть рабочего сцены на замену.
Рабочий вышел на сцену со свитком и громко сказал Станиславскому: "Вот, Константин Сергеевич, вам тут Владимир Иванович передать чегой-то велели".


Актер Иванов-Козельский плохо знал пьесу, в которой играл. Как-то выходит он на сцену, а суфлер замешкался. Тут актер увидел старичка, который вчера изображал лакея и, чтобы не было заминки в действии говорит ему: "Эй, голубчик! Принеси-ка мне стакан воды". Старичок с гордостью ответил: "Митрофан Трофимович, помилуйте, я сегодня граф-с".


Немирович-Данченко как-то был на балете Астафьева "Пламя Парижа". Рядом сидел пожилой колхозник, который с восторгом воспринимал все происходящее на сцене. Только удивлялся: оперный театр, а совсем не поют. Немирович-Данченко терпеливо объяснил ему, что балет - особый жанр, в котором только танцуют. В это время хор запел "Марсельезу". Колхозник повернулся, укоризненно покачал головой и произнес: "А ты, видать, вроде меня - первый раз в театре-то".


Одна труппа обычно не возила в гастроли актеров на мелкие роли. Их набирали из местных любителей. И вот один любитель получил роль лакея с единственной фразой: "Монсеньор, немой явился". Актер был взволнован близозтью столичных знаменитостей и, желая хоть как-то продлить свое существование на сцене, он произнес: "Монсеньор, немой явился... и хочет с вами поговорить". Опытный монсеньор, в попытке дать возможность исправить ситуацию, поинтересовался: "А вы уверены, что он немой?" - "Во всяком случае, он сам так говорит, монсеньор", - "нашелся" любитель.


Женщины жаждут главных ролей, лучше всего тех, которые значатся на афишах в заглавии пьсы. Так, некая примадонна потребовала у режиссера в спектакле "Хижина дяди Тома"...роль Хижины, так как "будучи представительницей прекрасного пола, взять на себя роль дяди Тома она не может".


Станиславский играл Аргана в "Мнимом больном" Мольера. На одном спектакле прямо на сцене у него отклеился нос. Он стал его прикреплять обратно на глазах у зрителей и приговаривать: "Вот беда, вот и нос заболел. Это, наверно, что-то нервное".


Милославский очень любил эффектные сцены и шикарные выходы. Любимой ролью была роль кардинала Ришелье. Была там сцена, где король и придворные долго ожидают кардинала, как вдруг докладывают: "Кардинал Ришелье"! Все замолкают, эффектная пауза - и торжественно появляется Ришелье. Роль слуги, который выкликает эти два слова, была поручена молодому актеру. Милославский его нещадно муштровал, заставляя без конца повторять реплику: "Кардинал Ришелье"! Бедняга-актер жутко волновался. И вот спектакль... Король и двор замолкают... Небольшая пауза... И слуга выпаливает: "Радикал Кишелье!" Милославский в бешенстве выскакивает на сцену и набрасывается на несчастного: "Ришелье! Ришелье! Ришелье! И не радикал, а кардинал! Кардинал, каналья!"