На дворе стоял 68-й год новейшей эры (2245-й по христианскому летоисчислению).
Политическая карта мира к этому моменту серьёзно изменилась. Такие великие державы, как Россия, США, Китай перестали существовать.

Бывали периоды, когда напряжённость в отношениях между ними достигала, казалось, предела, и мир не раз стоял на пороге самоуничтожения.
Но какие-то несущественные события, как это всегда бывает, поначалу не привлекавшие чьего-либо внимания, как-то постепенно, как снежный ком, обрастали другими событиями, и вот в какой-то момент уже задним числом приходилось признать, что бывшее стало небывшим.
Государства же, появившиеся на месте распавшихся, уже не обладали такой мощью.

Наверное, не стоит напоминать, что много славных, достойных дел было совершено представителями этих, несомненно, великих народов. Ум, талант, даже гений, чудеса самоотверженности и мужества, многие другие добродетели — всё это знала их история.
Но, как говорит поэт, omnia fert aetas.

Одним летним вечером, когда на землю снисходит наконец благословенная прохлада после беспощадной дневной жары, у восточного фронтона восстановленного Парфенона стояли два статных мужа. Они вели беседу.
— ...Благочестиво было, например, вернуть эти скульптуры на их законное место... Сохранить в безумном хаосе прошлого древнюю литературу для будущих поколений. Я вот читаю сейчас «Закат Европы» — любопытная книга.
— Положим. Но ведь ты же признаешь, Александр, что и многое другое бывает благочестивым?
— Конечно, бывает.
— Так припомни же, что я просил тебя не о том, чтобы ты назвал мне одно или два из благочестивых деяний, но чтобы определил идею как таковую, в силу которой все благочестивое является благочестивым...