Мой час настал, и вот я умираю,
Но никогда я так не жаждал жизни.
Тоска

Старый, уже готовый сорваться в пугающую неизвестность, лист медленно, как бы с неохотой, подчинялся слабым порывам холодного осеннего ветра. Былой цвет и гордая осанка давно оставили его, и он, сморщенный, уже совсем без сил, доживал последние дни. Вслед за спрятавшимся за горами солнцем померкло м оранжевое зарево заката, всё вокруг окутала густая темнота. Что будет, когда он оторвётся от ветки, на которой висел всю свою короткую, о как быстро пролетели годы, жизнь? Сил думать об этом уже не было, остались лишь воспоминания, о том, как маленькой почкой впервые он ощутил мягкое прикосновение теплого весеннего солнца, как в жилах текла молодая сила, и как он рос, всё выше и выше, заглядывая всё дальше за линию горизонта. Как шептались они, движимые неведомой им силой, со своими братьями, такими же зелёными и полными жизни листьями. Говорят лист, прежде чем оторваться от ветки, видит всю свою жизнь, и страх перед бездной отступает, становится легко и свободно, а когда ничего уже не держит, он сам отрывается от ветки и медленно летит к основанию дерева. Неужели он увидит дерево? Мало кто из листьев его видел, остальным оставалось только верить и... ждать.
И вот момент настал, едва забрезжил рассвет, в теле появилась былая легкость, мир наполнился неизвестными доселе звуками, яркими красками. В самом центре этого нового мира стояло оно. Темный ствол терялся в темноте, где-то у самой земли, а ветвящиеся ветви обнимало бездонное темно-синее небо.
Теперь он будет знать, теперь он будет помнить, и, быть может, молодой почкой, частичка его вновь увидит рассвет, чтобы рассказать другим о том, что видел сам...