Записано мною со слов моего деда.
Мой дед, Федоров Петр Николаевич, родился 27 августа 1924 года в городе Шклове, Могилевской области в Белоруссии. Отец его, мой прадед, был служащий на почте, мать домохозяйка. В 1939 году семья переехала в Злынку, маленький городок в Брянской области, в котором в будущем родился и я. Здесь мой дед закончил 10-й класс. В 1941 году началась война. Моему деду тогда не исполнилось еще и 16 лет, когда по всему району собрали молодых ребят и направили на Донбасс в Школу Заводского Обучения при металлургическом комбинате (Школа фабрично-заводского обучения (школа ФЗО) — низший (основной) тип профессионально-технической школы в СССР. Школы ФЗО были созданы на основе школ ФЗУ. Существовали с 1940по 1963 год.). Работа была трудоемкой, задачей нашей бригады, нужно было затащить огромную металлическую «болванку» в доменную печь посредством вагонетки. Дождаться пока металл нагреется до нужной температуры. А затем отправить его в следующий цех, где из нее делали конкретные изделия. В школе они проучились до сентября, а затем их мобилизовали в Днепропетровскую область рыть противотанковые окопы на пути приближающихся немецких войск. Мы рыли огромный трехметровый ров с отвесной стеной со стороны противника и более пологой с нашей. К работе были привлечены в основном гражданские лица, военных было немного, жили в землянках (вырытые ямы в земле, накрытые плащ-палатками). Вокруг нас простиралась огромная бескрайняя украинская степь, и можно было поднять голову и увидеть, как тысячи людей вокруг занимаются тем же самым копанием земли. Тогда же я ощутил первый страх смерти, когда над отдельными участками начинала кружить немецкая авиация и сбрасывать бомбы, увидел первую гибель людей. Копание рва было не только трудоемким но и по сути бесполезным занятием, подходя ко рву немцы просто подрывали его края создавая удобные проходы для своих танков. Артиллерия отсутствовала, чтобы вести прицельный огонь по наступающему противнику. Вырыв первый ров нас, переместили на 10 км, и мы начали рыть 2-й, но этот мы даже не закончили и мы вернулись обратно в школу ФЗО. Только там уже никого не было – большое четырехэтажное здание было совершенно пустым, вокруг валялись, чьи то вещи, пустые фанерные чемоданы, какие то бумажки. Мне повезло найти среди развала свою справку об окончании 10 классов. Нас было небольшая группа человек 12. Мы отправились в райком комсомола, где нам сообщили, что школа эвакуирована в тыл. На железнодорожной станции, все пути были забиты поездами, эвакуирующими предприятия. Нам удалось забраться в товарняк, который вез зерно так мы и ехали – зарывшись в зерно и прикрывшись одеялами – все, что смогли нам дать в райкоме. Школу мы нагнали в Ворошиловграде (ныне Луганск). Там нас накормили горячей пищей, сводили в баню и объявили, что школа направляется в район Сталинграда, тогда этот город находился еще в глубоком тылу. До Сталинграда мы добирались вплавь на барже. А оттуда нас переправили в Узбекистан, в Ташкент, где мы и обосновались. Мы продолжили обучение в Школе, нас учили слесарному делу. Я получил удостоверение слесаря 5-го разряда, мы изготавливали разные инструменты, запчасти. В Узбекистане я первый раз увидел восточные фрукты – дыни, арбузы, кормили нас в Школе совсем скудно, поэтому в свободное время мы с мальчишками по садам лазили, иначе совсем бы протянули ноги. Так прошел год, а 1 ноября 1942 года мне пришла повестка из военкомата, я поступил в военное училище, где начал проходить курс молодого бойца и особенно учиться на минометчика. А еще через год начался уже мой боевой путь, я был направлен в 14 гвардейскую стрелковую дивизию, 1 Украинского фронта командиром миномётного взвода в котором прослужил до 1945 года. С боями прошел всю правобережную Украину, Молдавию, потом нас перебросили на Карпаты. Часто приходилось участвовать в долгих ночных марш-бросках, во время которых солдаты порой засыпали прямо в строю, некоторые попадали под колеса проезжающей мимо техники! Участвовали в боях вместе с Чехословацким корпусом в горах, это уже было осенью 1944 года. В горах было наступать очень трудно, дорог не было, а немцы хорошо оборонялись. В конце ноября 1944 нас перебросили в Польшу. А уже 12 января 1945 года началась Висло-Одерская операция по освобождению Польши от немцев и захвату правобережного плацдарма на реке Одер. 12 числа мы участвовали в очень крупной арт-подготовке, для прорыва обороны противника. В это время хорошо работал тыл, и орудия почти не остывали. Минометы ставились там, где находилась пехота, при обстреле нам давалась конкретная цель. Артиллерийский обстрел длился в течении часа, после чего мы начали наступление. С боями 20 января мы пересекли польско-немецкую границу и вошли в Германию. При подходе к Одеру я получил серьезное ранение. Мы двигались в составе конного обоза, и я ехал на телеге, которая наехала на мину. В результате взрыва я получил травму глаза и попал в госпиталь сначала в Польшу, а потом в конце марта в Киев, где в мае 45 и получил известие о Победе. За участие в боях на Карпатах получил 2 ордена Красной звезды.
Таков был вкратце боевой путь моего деда. Если говорить более подробно о его службе, конкретных случаях, которые случается с каждым солдатом на войне, то я вам тут открою страшную тайну. Солдат в первую очередь думает совсем не о сражениях и о победе над врагом, а банально чего бы сегодня пожрать. Солдату порой выдаю в день несколько сухарей вот и грызи их как то. Поэтому часто запоминаются случаи, когда удавалось полакомиться чем то вкусным.
На Украине когда окапывали позиции для минометов наши закопанный сундук. Открыли, а там сало! Толи его кто-то спрятал, толи просто закопал на хранение – холодильников ведь тогда не было. До сих пор помню его вкус!
Устроили настоящий праздник, когда в одной украинской деревне нашли самогонный аппарат и бочонок с брагой. Нам ведь только по 100 грамм полагалось в день, а тут можно было пить сколько угодно. Хотя я был почти непьющим.
В Молдавии нашли огромный погреб, где стояли бочки с вином почти в человеческий рост. По глупости солдаты расстреляли их из автоматов из пробитых отверстий начала бить опьяняющая жидкость. Солдаты стали жадно подставлять свои рты, и хлебать виною Оно было еще совсем слабое не настоявшееся. Потом оно залило весь погреб.
В Румынии наткнулись на немецкую колонну грузовиков брошенных на дороге. В одном из грузовиков нашли шоколад, галеты и вино. Неделю ели шоколад.
Боевые воспоминания:
В Польше мы начали штурмовать город, немцы не ожидали нашей атаки и стали разбегаться кто куда! Один из них выскочил из угла прямо на меня. Я ему сказал по-немецки «Халт!», в школе я учил немецкий. Он принял меня за своего, начал говорить, что в городе русские и надо срочно уходить. Я высказал все, что о нем думал с использованием нецензурных выражений! Сказал, чтобы он поднял руки и топал вперед! Так я взял пленного!
В Румынии мы стояли на одном из горных перевалов Немцы периодически обстреливали наши позиции из крупнокалиберных пушек. После залпа немецкой артиллерии можно было вскоре увидеть летящий в небе снаряд. Один наш наблюдатель решил взобраться на одну из горных вершин, чтобы оттуда осмотреть позиции немцев. Когда он туда взобрался, немцы начали обстрел и снаряд угодил прямиком в ту вершину. От нашего солдата ничего не осталось. На месте его гибели мы нашли ли фотокарточки девушки, с которой он переписывался!
В Польше я занимался корректировкой огня, я находился в небольшом углублении, откуда наблюдал за вражескими позициями. И внезапно рядом со мной упал осколочный снаряд. Такой снаряд имеет особенность, что после взрыва осколки летят по дуге и если он упадет рядом с человеком, то ему никакого вреда не причинит. А тем, кто на расстоянии 10 метров уже не поздоровится. Мне тогда повезло, осколки только порвали мою шинель.
Однажды во время обеда произошел несчастный случай, солдат получил свою порцию каши, отошел в сторону и вдруг согнулся и упал навзничь. Его настигла шальная пуля. Выпущенная неизвестно откуда, не было звуков выстрелов или разрыва гранаты.
В госпитале
После ранения остаток войны я пролежал в госпитале в Киеве на улице Артема, что неподалеку от памятника Богдану Хмельницкому. Госпиталь был большой с множеством отделений. Туда прибывали люди с самыми разными ранениями, были и безрукие и безногие, страшнее всего было смотреть на людей травмами лица с ожогами, с оторванными челюстями с дырами вместе щек. В моем отделении лежали поучившие травмы глаз, слепые люди. Среди нас был один кавалерист, которого контуженного вытащили с поля боя. Как то он очнулся и начал говорить – «Друзья я вижу! Вот передо мной окно! Вот луч солнца, который проходит через него!» А видеть то ему было нечем – глаза вытекли. Рядом со мной на койке лежал молодой парень, танкист. Снаряд угодил в башню танка и засыпал экипаж осколками. На этот случай всем танкистам выдают ля боя специальные очки, но в тот момент он был без них. Как то он попросил меня вывести его на улицу. Я взял его под руку и отвел во дворик. Это было 9 мая 945 года. По улице шли демонстрации, люди радовались окончанию войны. Я рассказывал ему о том, что происходит вокруг а он сидел и плакал, потому что сам ничего этого видеть не мог. Что с ним стало, потом я не знаю! Меня выписали из госпиталя раньше него.
15 ноября 1945 года мой дед был уволен в запас. Он вернулся в мой родной город Злынка, работал в школе военруком. Сдал экстерном экзамен в педучилище и получил диплом учителя начальных классов. После курсов в Брянском институте получил диплом учителя физкультуры. 28 апреля 1953 года стал директором Злынковского детского дома. С 1975 года директором вспомогательной школы интернат. С 1991 года проживает на пенсии!