Думаю, что продуло меня вчера, пока я ждал ее на смотровой площадке на Воробьевых.

Она вынудила меня на встречу, потому что очень хотела вручить подарки, привезенные из нелюбимого мною СПб. Я "саркастичничал" в обычной своей манере над этими безделушками, среди которых, кстати, была еще и бутылка водки (!), чем невольно обижал ее. Она слегка морщилась от моих уколов, но тут же прощала.

Как же она постарела. По сути, она была единственной женщиной, на которую я смотрел как на хрупкую вазу восхитительной работы. Разлядывание ее доставляло мне когда-то почти физическое удовольствие. Я был мальчишкой, она - уже женщиной. Хотя, что значит "уже"? Она старше меня, думаю, лет на восемь.

Рыжеватые волосы. Зеленые глаза. Ум и образованность. Почти как булгаковская Елена. Хотя, та, кажется, была чуть более жесткой. Не было книги, которую бы она не прочла. Все, что она говорила было исполнено смысла.

И никогда не смотрела на меня, как на мужчину. Я слышал о ее любовниках, которых ненавидел и ненавижу до сих пор. Когда кто-то из друзей упоминал мне о ком-то из них (все они, думаю, были хорошими людьми), тем более с хорошей стороны, мне это доставляло боль.

Довольно много лет мы переписывались, т.к. в мои наезды в Нкбш. редко когда удавалось увидеться чаще двух-трех раз. Приходилось писать политкорректные письма, и только в самых последних я, помню, немного сорвался на что-то искреннее.

Она должна была прийти на день рождения, 25 лет, Костика но не пришла. Костик через месяц погиб. И мы не виделись после этого 11 лет. По-моему, я писал ей еще некоторое время после костиковой смерти, даже отправил ей по почте весь личный архив (стихи, дневники, просто записи). На посылку она ответила что-то раздраженное, т.к. не ожидала, раз, и не знала, что с этим делать, два.

И вот, 2.5 месяца назад она позвонила мне и сказала, что уже два года, как живет в Москве.

Листая домашние фотоальбомы, часто натыкаешься на выцветшие фотографии, пробуждающие в тебе столь же выцветшие чувства.

Выцветшая нежность с примесью столь же выцветшей горечи - все, что я чувствую сейчас, когда вижу ее.

Я раздражаюсь на нее, прощаю. Опять раздражаюсь.

К сожалению, прежнее прошло, и ничего уже не повторится.