Однажды мы с Кедровой шли по просыпающейся Москве. По, страшно сказать, ПУСТОМУ проспекту Мира.

С пивом. Страшно хотелось писать и домой. Писать хотелось даже сильней, чем домой. И тут мимо навострился проехать утренний троллейбус. Стой! - сказала я ему и грозно вытянула руку. Троллейбус, мягко шурша стертой резиной и мелодично погромыхивая рогами, послушно остановился. Ручной! - в восторге подумала я и нежно похлопала его по облупленному голубому боку.

Я с детства знала, что они живые.