Ебануться, какой мир странный. И чем дальше, тем страннее, я уже даже немного боюсь. Вот небо - серое, плавает всё такое из себя сумрачное, а воздух сладкий. Останкинская башня висит в нём, и ей плевать, и видно её всю, до самого верха. Витрины соседнего магазина с гнусными бабскими шмотками совершенно ирреальны - и даже манекены не такие противные, как всегда, а просто грустные и как бы за что-то обиженные на судьбу.

Слепила беременную бабу с крыльями, тоже грустную настолько, что она вдруг показалась похожа на печального кладбищенского ангела на сносях. В ужасе я немедленно крылья ей оторвала, а что приделать не знаю. В целях исторической достоверности можно присобачить ей вторую голову - с мозгами, в пару к той, которая для красоты. И хоть я не знаю, как изобразить, что внутри есть мозги, но вдруг поможет? Мэджик пипл - вуду пипл...

А на моём озере сегодня был дождь. Даже в кафе, где я его пережидала, в какой-то момент ясно запахло тем, чем пахнет на море, когда тепло, дождь и отлив. Официанты смотрели фильм с Джимом Кэрри и пили чай. А ещё сегодня на озере было совсем пусто; никого, кроме трёх оранжевых уток - двое вместе, и один селезень, который без пары. Он всё время кричит. Уже неделю. Может быть, надеется на неожиданную перемену в судьбе. Всё может быть, но скорее всего мнэ... съедят.

Вот как-то так, господа. Когда облезает нос - это значит, что лето.