[283x252]Затмение на Кара-Даге

В ночь с 13 на 14 ветер разогнал все тучи над Коктебелем, и в самое затмение прямо над головой во весь свой размах предстал Орион. В Коктебеле всегда такие крупные, пышные, яркие звезды...А утром уже вовсю сияло небо, светило Солнце. Как у Волошина в стихах о Коктебельской осени:

"Фиалки волн и гиацинты пены
Цветут на взморье около камней.
Цветами пахнет соль. Один из дней,
Когда не просит сердце перемены.
Но пьет так жадно златокудрый лик
Янтарных Солнц, просвеченных сквозь просинь...."

Вдруг решилась и пошла на Карадаг. На Карадаге на Покрова Божьей Матери, я 3-й раз: в 1996, 2001 и вот вчера. В прошлые года в эти дни рисовала, а тут фотографировала. И акварели тогда вышли необычные, и снимки вчера тоже. Впервые у меня на всей пленке только одно фото неба - такое восторженное, задорное и легенькое облачко там было... И одна фотка гор, даже не гор, а маленькой скалы около Сфинкса, ее там даже обнять руками можно. Эта скалка похожа на профиль юного Пушкина, времени его первых настоящих стихов - порывистый, вдохновенный лик, и смотрит он на Святую.... А все остальные фотографии - получились о растениях: простые листики, былиночки, веточки, маленькие цветочки... Такие нежные, тонкие, сияющие, славные....



Вспомнила, что сказал об осени Пастернак:

"..кому ничто не мелко,
кто погружен в отделку
кленового листа
и с дней Экклезиаста
не покидал поста
за теской алебастра?..

Всемирный Бог деталей.
Всемирный Бог любви, Ягалов и Ядвиг.

Не знаю, решена ль загадка зги загробной,
Но жизнь как тишина осенняя, подробна..."

И еще было тихо. Как всегда в дни затмения. Хотя вдруг появлялся ветер. Такой же как и весь этот день - юный, быстрый и вдруг утихающий, как бы склоняющийся в удивлении и благодарности перед кем-то или чем-то. Может, перед Славой Господа, перед Мощью Творца, перед чистотой Божьей Матери, перед свободой Всего Сущего, перед щедростью Существования....

11 октября 1924 года Волошин написал:

"Выйди на кровлю. Склонись на четыре
Стороны света, простерши ладонь...
Солнце... Вода... Облака... Огонь...-
Все, что есть прекрасного в мире...

Факел косматый в шафранном тумане...
Влажной парчою расплесканный луч...
К небу из пены простертые длани...
Облачных грамот закатный сургуч...

Гаснут во времени, тонут в пространстве
Мысли, событья, мечты, корабли...
Я ж уношу в свое странствие странствий
Лучшее из наваждений земли."

Странно, но я в 3-й раз на Карадаге и в день затмения. Была летом, потом зимой, и вот осенью. После осенней школы Ананда. Самая любимая моя песня Ананда тоже об осени:

"В лужи осень листья бросит, стало быть - пора!
Улетают птичьи стаи с самого утра….. "

Пришла к скале Сфинкс, погладила его. У него около шеи растут два куста, на которые последние годы люди повязывали ленточки, бантики, шнурки и полиэтиленовые пакетики, прося что-нибудь у кого-то, может, и у Сфинкса. Такое вообще-то часто бывает, но только эти кусты выглядят на удивление опрятно. В любое время года смотрятся как весенние цветущие фруктовые деревья. Может, по карадагской легенде, и плоды будут.

Несколько дней назад на школе Ананда я как будто впервые в своей жизни услышала слова матери Юлиании Норвичской: "... все будет хорошо ... и все будет хорошо ... и что все, что ни будет, будет хорошо ". Вспомнила их у этих кустов, цветущих мечтами, желаниями, надеждами и просьбами людей около карадагского Сфинкса.

Вечером 12 и 13, перед Покрова по небу двигались усталые, древние, обмякшие, грузные облака. А 14-го закатные облака были легкие, задорные, смелые, даже чуть дерзкие и еще очень юные. Вспоминался Иешуа:

"- Он сказал, - опять закрывая глаза, ответил гость, - что благодарит и не винит за то, что у него отняли жизнь.
- Кого? - глухо спросил Пилат.
- Этого он, игемон, не сказал.
- Не пытался ли он проповедовать что-либо в присутствии солдат?
- Нет, игемон, он не был многословен на этот раз. Единственное, что он сказал, это, что в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость.
- К чему это было сказано? - услышал гость внезапно треснувший голос.
- Этого нельзя было понять. Он вообще вел себя странно, как, впрочем, и всегда.
- В чем странность?
- Он все время пытался заглянуть в глаза то одному, то другому из окружающих и все время улыбался какой-то растерянной улыбкой.
- Больше ничего? - спросил хриплый голос.
- Больше ничего."

Отличалось вчерашнее путешествие по Карадагу тем, что я в первый раз на Карадаге сделала себе не только сеанс Рэйки, но и все Глубинные Практики.