Ну, че. Интервью с Гаэлем Гарсия Берналем Из всех персонажей, которых сыграл Гаэль Гарсия Берналь, больше всего он похож на Хулио Сапато из "И твою маму тоже". Между ними практически нет разницы: говорят и одеваются одинаково, и оба без ума от футбола. Покидая Лондон, Берналь признался корреспонденту Time Out, что ради роли главного революционера всех времен в фильме "Че Гевара: Дневники мотоциклиста" можно было и побродяжничать. "Я, как скоростная машина, за пять секунд разогнался от нуля до 100 км/ч, - смеется Гаэль Гарсия Берналь и тут же переходит на серьезный тон. - На самом деле, расхожее выражение "проснулся знаменитым" - не про меня. На то, чтобы сняться во всех этих фильмах, ушла куча времени - годы напряженной работы. И еще непонятно, что я приобрел и как много потерял..." Берналь явно лукавит. С ним поменялся бы местами любой актер его поколения (в ноябре ему исполнится 27). Гаэль начал играть в ТВ-сериалах еще подростком и к 17 годам уже был телезвездой в родной Мексике. Его ждало типичное будущее мальчика, выигравшего местную "Фабрику звезд", - перспектива сниматься в парочке телефильмов в год, иметь много денег и всю жизнь заниматься одним и тем же, пока сам не надоест себе и своим поклонникам. Однако Гаэль решил восстать против такой судьбы. Он даже и не думал поступать в Центр актерского мастерства мексиканского канала Televisa, как его друзья-сверстники. А наоборот, рискнул всем и уехал учиться театральному искусству в Лондон. "Я всегда мечтал уехать за границу. Больше всего мне хотелось отправиться куда-нибудь, чтобы многое узнать и многому научиться", - рассказывает он сейчас. Международный успех пришел к Берналю после того, как он снялся сразу в двух лучших за долгие годы мексиканских фильмах. И в "Суке-любви", и в "И твою маму тоже" он словно исполнил будущее своей родной страны - молодых отвязных мексиканцев, постепенно осознающих, что мир больше, хуже и печальнее, чем их самые дикие фантазии. В 2002 году Берналь сыграл в "Преступлении отца Амаро" - молодого священника, прогрессивного, но не способного противостоять искушению. В Мексике картина побила кассовые рекорды - во многом благодаря яростной реакции католической церкви. Однако кинозвездой, соперничающей с Брэдом Питтом и Томом Крузом за журнальные обложки, Берналь стал только в последний год: славу принесли главные роли в "Дурном воспитании" Педро Альмодовара и "Дневниках мотоциклиста" Уолтера Саллеса. Последний фильм был номинирован на "Золотую пальмовую ветвь" Каннского кинофестиваля (правда, выиграл только приз экуменического жюри), на два "Оскара" (получил приз за лучшую песню) и на "Золотой глобус" в категории "Лучшая иностранная картина". В "Дневниках мотоциклиста" Берналь сыграл молодого Эрнесто Че Гевару, в начале 50-х отправившегося в путешествие, которое в конце концов привело его к революционному прозрению. И если в "Дурном воспитании" Берналь потрясающе играет опустившегося трансвестита, то его Че исключительно благороден. Итак, мой первый вопрос: он пришел спасти нас или погубить? Берналь хохочет, задыхаясь от гортанного смеха, так, словно его щекочут: "Знаете, мне приятно думать, что я могу сыграть таких разных людей. Одна роль эксцентричная и истеричная, даже абсурдная, другая - ясная, спокойная, понятная. Роль Че была более содержательной и обязывающей, конечно, но и более свободной, что ли..." Работая над экранизацией Дневников Гевары, режиссер Саллес, Берналь, Родриго де ла Серна (сыгравший друга Че Альберто Гранадо) и съемочная группа просто отправились по следам Гевары и Гранадо скитаться по Латинской Америке и записали свое путешествие на пленку. "Мы словно совершали те же открытия, что и они, - вспоминает Берналь. - Это был бесценный подарок - не только иметь возможность сопереживать героям, но и открыть для себя целый континент, ощутить, насколько условны границы, насколько разделены туземные культуры, которые притеснялись в течение 500 лет. Я вырос в Мехико и, конечно, знал обо всем этом, но никогда раньше не смотрел на свою страну глазами соотечественников и не понимал, как далеко зашли несправедливость и социальное неравенство. Этот фильм заставил меня осознать, кто я такой, сформулировать мои приоритеты. Я понимаю, что это звучит банально, но по-другому сказать не могу". Я спрашиваю, осознали ли остальные участники съемочной группы свои мультинациональные корни и прониклись ли идеей создания панлатиноамериканского фильма. "Да, - кивает Берналь. - У нас были актеры из Мексики и Аргентины, режиссер - из Бразилии, и все мы делали фильм о двух парнях, которые едут на Кубу... А еще у нас в группе были люди из Франции, Испании и США... А деньги были британские". Несмотря на столь смешанный состав участников, картина получилась удивительно цельной и непосредственной (как и любой удачный роуд-муви). Дорожные приключения легко приправлены политическим подтекстом 50-х годов, что совершенно не превращает "Дневники" в старомодную историческую драму. С экрана льется настоящая жизнь: фильм документирует собственное путешествие и собственное время так же точно и живо, как путешествие и время Че Гевары и Гранадо полвека назад. Бедность показана с фотографической беспристрастностью - во встреченных лицах и ландшафтах, которые становятся символами уже современных лишений и бедствий. "Сейчас некоторые районы Латинской Америки остаются такими же бедными, если не беднее, чем 50 лет назад, - говорит Берналь. - Мы побывали в местах, где вся инфраструктура находится даже в более ветхом состоянии, чем во времена Че Гевары. Некоторые части Буэнос-Айреса нам вообще пришлось восстанавливать из руин специально для съемок. Ты видишь все это и понимаешь, что законы экономики не применимы к этой части света. Говорят, что глобализация неизбежна, но до сих пор существует масса людей, которых она вообще пока не затронула". Я спрашиваю, трудно ли было играть человека, у которого не только секс на уме. Он снова покатывается со смеху: "Еще как, просто каторга..." Кстати, о каторге. Говорят, что во время съемок "Дурного воспитания" отношения между Берналем и Альмодоваром были напряженными. Якобы знаменитый режиссер приостановил съемки фильма на неделю, чтобы Гаэль сбросил несколько килограммов. "Скажем так: это были сложные рабочие отношения, - говорит Берналь, пытаясь смягчить раздутый конфликт. - У Педро особая точка зрения, но это и отличает его фильмы от картин других авторов. О фильмах Альмодовара нельзя судить только по отдельным кадрам или игре актеров, потому что он показывает целые - и совершенно необычные - миры. Ты всегда должен быть в его распоряжении, и иногда тебе не нравится то, что ты делаешь. Но уверенной рукой мастера он ведет тебя к результату, о котором потом жалеть не придется". На мой вопрос, интересно ли было играть трансвестита, Берналь отвечает: "Проклятый ремень очень больно сплющивает гениталии. - Гаэль жестом иллюстрирует свои мучения. - И потом, волосы, грим, ресницы - все это ужасно сложно. Но мне нравилось исследовать женщину, находить ее в себе. Говорят, каждый актер, играющий женщину, так или иначе перевоплощается в свою мать. В моем случае это чистая правда, моя мама смотрела на меня как в зеркало". (Смеется.) Я замечаю, что в "Дурном воспитании" он очень похож на Джулию Робертс. "Правда? Вот черт!.. Не знаю, она очень красивая и... ммм... Я бы хотел научиться ходить, как она... У нее такая походка...", - ему не хватает слов, и я меняю тему. Итак, как же он работал над ролью? "Мне пришлось примерно месяц серьезно тренироваться, - вспоминает Берналь, как о чем-то само собой разумеющемся. - Я брал уроки фламенко, а по ночам совершал вылазки в город. Больше рассказать не могу: я и так попал однажды в полицию за то, что вышел на улицу переодетым женщиной и делал вещи, которые, видимо, не должен был делать... Шучу, шучу! - торопится добавить он. - А было бы здорово похвастать, правда? Ради профессии я готов на все!" В пресс-релизе, подготовленном к выходу "Дурного воспитания", есть одно забавное место: Альмодовар всячески нахваливает виртуозную игру Хавьера Камары, сыгравшего товарища героя Берналя - и в некоторых сценах переигрывающего последнего. "Ну ничего, - невозмутимо резюмирует Альмодовар. - Гаэль будет много трудиться и заработает много денег". "Правда? Он так считает? - ужасается Гаэль. - О боже... Это значит, что придется работать за пределами Латинской Америки". Но разве он и его compadres по "Дневникам мотоциклиста" не собираются начать возрождение латиноамериканского кино? "Хотелось бы, хотя такие вещи быстро не делаются. Сейчас много молодых талантливых кинематографистов хотят рассказывать интересные истории. Но у них нет никакого финансирования. Просто собираются единомышленники и находят способ снять кино. Но это лишь отдельные прорывы". Я спрашиваю, считает ли он себя частью кино нового типа, видит ли в себе альтернативу голливудской модели? "Определенно, - кивает Берналь. - Ты идешь в кино и думаешь: "Черт, опять везде одно и то же..." А я хочу других историй, хочу сохранить порыв и любопытство. Я уверен, что в моих фильмах политический и культурный контекст так же важны, как и сами персонажи, критикующие окружающую их жизнь и ждущие чего-то нового. Они молоды и полны надежд - как музыка конца 60-х, отражавшая дух своего времени". "Вот видите, - неожиданно заключает он, - наговорил тут вам с три короба, а толком так ничего и не сказал". Итак, Гаэль Гарсия Берналь возвращается домой. На столько, на сколько позволит его новый статус международной кинозвезды (на следующий день после нашего интервью в Нью-Йорке, где у Берналя есть квартира, он улетел в Рио-де-Жанейро на премьеру "Дневников мотоциклиста", которые должен был представлять вместе с бразильским президентом Лулой; круто, теперь Берналь дружит с президентами). В прошлом идеальный персонаж для роуд-муви (богемная мать актера, бывшая модель, вырастила сына свободным и независимым), в 17 лет отправившийся через Атлантику учиться в Лондон, Берналь уверяет, что покончил с кочевым образом жизни. "Раньше мои скитания были отличным поводом спрятаться от ответственности и сбежать ото всех. Нужно было просто сказать подружке: "Извини, но мне нужно уехать на съемки..." Сейчас, с возрастом и появлением опыта, я испытываю потребность осесть - наверное, в Мехико. Это город, от которого я никогда не смогу освободиться". Так что же, adios, Лондон? "Мой Лондон закончился. Это немного грустно, но, знаете, полезно покидать место, где ты учился. Cложно объяснить, но я помню, как рвался уехать из Мехико, а потом испытал то же чувство в Лондоне. Я был голоден, а теперь наелся". Time Out Москва №17(25)