) инет стал редким гостем в моей квартире...
А так всегда, если нет возможности записать мысли, то они вполне локонично излагаются в твоей голове... И кажется столько можно написать...
А сейчас.... вот открыта страница для добавления сообщения, а в твоей голове ком.
Последние дни кажутся очень насыщенными. А вроде все тоже... Какая-то жизнь закипела внутри меня. А это очень важно. Чаще важнее чем внешняя. Хотя кому нужен мой внутренний мир?)
Какая за окном буря... Ммм... прелесть)

А еще завтр замечательный день - четверГ день зарплаты) на нее буд куплен монитор.... И у мну в комнате будет свой комп) Ура! долой зависимость)
*чувствую себя маленьким восторженным ребенком... * Гм, а кто я есть?)
о, да - позитив, позитив, позитив... (читай - эфтаназия! эфтаназия! эфтаназия!)
у всего есть 2 стороны. все зависит от того, на какую ты смотришь. Ощущение что я на ребро... О_о
Мммм... пора перестать думать, что нан заняться делом... ога) так что я пошла отсюд)

пс вот очень давно нашла в чем-то ЖЖ... сейчас читаю книгу, и вот вспомнился этот рассказ =>

Разговор на кыше. Смертый.
Тем, кто ещё не видел в моём ЖЖ - не все же там ищут продолжение - выкадываю десь вторю часть трилогии об ангеле, смертном и демоне. Как всега, жду вашх мнений, они для меня очень важны.

На крыше холодно. Я зажимаю сигарету зубами, застёгиваю косуху на молнию, затягиваю пояс и шнуровку по бокам., чтобы не дуло. Поднимаю голову вверх. Небо совсем близко, можно поднять руку и дотронуться до него. Так я и делаю. Но пальцы цепляют только мелкие капельки воды. Туман.
Небо никогда не идёт навстречу тем, кто его ненавидит. Поэтому я его и ненавижу.
Я подхожу к краю крыши, прячу руки в карманы и стою так. Подо мной сорок метров кирпича, электроники, человеческих тел и пустого пространства квартир. Низко.
Снизу ветер. Он гнёт почти голые ветви деревьев, подгоняет людей, заставляя их спешить, кутаясь в пальто и плащи. Люди такие смешные, когда смотришь на них сверху. Спешат куда-то, торопятся, суетятся. Как букашки.
На крыше ветра нет. Это закон физики такой – скорость быстрее там, где больше давление. Поэтому внизу, между домами, дует ветер. А здесь, на крыше, тихо. Только ангел со сломанным крылом и мириады капелек воды.
Неожиданно хлопает дверь – громко, противно. Я бросаю окурок вниз и поворачиваюсь.
На вид ей лет шестнадцать. На ней голубая куртка, синие джинсы и белые кроссовки. Светлые волосы спутались и упали на заплаканное лицо. Она идёт неуверенно, засунув руки в карманы. Она меня не видит.
Я подхожу к какой-то трубе, которая идёт параллельно крыше, и сажусь на неё. Девчонка маленькими шажками подходит к краю, достаёт руки из карманов и пустым взглядом смотрит вдаль, не шевелясь.
– Почему ты решила прыгнуть?
– Я… – она подскакивает и оборачивается на мой голос. – Неважно. – Казалось, она сначала хотела ответить, но передумала. – Не твоё дело, – огрызнулась она.
Я пожала плечами.
– Я не спрашиваю, что случилось, что ты решила покончить жизнь самоубийством. Я спрашиваю, почему ты решила именно прыгнуть с крыши. Не застрелиться, не порезать вены, а именно прыгнуть с крыши.
Девчонка на миг замолкла, потом посмотрела на край крыши.
– Не знаю, где пистолет добыть, – призналась она.
– Ну ключ же на крышу ты добыла. Добыла бы и пистолет. А нож всегда в доме есть.
– Я боли боюсь.
– А думаешь, с крыши прыгнешь – больно не будет?
– Если и будет, я же её не почувствую.
– Почувствуешь. Больно – это когда до земли всё ближе, а ты понимаешь, что у тебя нет крыльев, которые тебя бы удержали.
– А вдруг есть?
– Я их не вижу.
– О… – проговорила девчонка и застыла, глядя на меня.
Наверное, она не поняла, что я сказала. Или наоборот – только сейчас прозрела и поняла, что так оно и есть. Думает, что я только хочу отвлечь её. Даже не думает, что я говорю о том, что вижу. Что, были бы у неё крылья за спиной, я бы их увидела.
Она не видит во мне ангела. Она не верит в ангелов.
Ну и хорошо.
– Больнее всего будет не в тот момент, когда ты коснёшься земли, а тогда, когда ты сделаешь первый шаг с крыши. С земли можно встать и уйти. А на крышу ты уже обратно не поднимешься.
Всё её непонимание мгновенно превращается в ненависть и враждебность. Если бы она была ёжиком, было бы видно, как она сжалась в комок, выставив иголки, наружу выглядывает только подрагивающий от возмущения чёрный носик.
– А ты что, отговорить меня решила?
Ну что за бред. С чего бы мне её отговаривать.
Я встаю с трубы, отряхиваю брюки.
– А ты думаешь, это мне надо? Ну, допустим, не дам я тебе спрыгнуть. И что? Ну спасу одну из семи миллиардов жизней на этом шарике. А завтра пойду покупать себе брюки, а в понедельник пойду в университет, а зимой буду сдавать сессию и праздновать Новый год. Или уйду сейчас, ты прыгнешь, разобьёшься насмерть, у тебя будет участок земли на кладбище, а я завтра всё равно пойду за брюками, и на следующей неделе всё равно буду учиться, а сессию никто из-за твоего самоубийства не отменит.
И чего я с ней так вожусь, подумала вдруг я.
– То есть… ты хочешь сказать, что тебе всё равно?
– А почему я должна волноваться?
Девчонка совершенно запуталась в моей логике или в отсутствии таковой, поэтому только смотрит на меня, раскрыв глаза, как рыба. Рыба – она и есть рыба. Никогда не полетит. Так что нечего ей и пытаться полететь.
Что будет с живой рыбой, если сбросить её с тринадцатого этажа?
Да ничего не будет. Получится рыбная отбивная на асфальте.
Никогда не любила рыбу. Ни отбивную, ни жареную, ни хоть какую.
А уж рыба, желающая почувствовать себя птицей.
Рыба-летяга какая-то. Или как они там называются.
– Ну, вроде как человеческая жизнь…
– Что – человеческая жизнь? Человеческая жизнь – штука достаточно сложная и надоедливая. Одной больше, одной меньше – у меня от этого проблем не убавится.
– И тебе всё равно, что я погибну?
– А ты погибнешь? – усмехаюсь я.
– Я же разобьюсь.
– А дальше что?
– Ну…
– А я тебе скажу, что дальше. – Я вдруг начинаю злиться. – Ты упадёшь, но удара не почувствуешь. Ты просто окажешься на земле. И тебя никто не будет видеть, кроме редких людей. Тебе кажется, что с самоубийством все твои проблемы закончатся, но у тебя появится только одна проблема – отсутствие проблем. Есть кто-нибудь, кого ты любишь? – резко меняю тематику я.
– Н-нет… – удивлённо запинается она.
– Есть кто-нибудь, кого бы ты хотела спасти, если бы завтра мир рухнул?
– Нет.
– Ты не любишь этот мир?
– Ну…
– Ты его ненавидишь?
– Ну… можно и так сказать.
– Ты хочешь его уничтожить.
– Да.
– Так чтобы его уничтожить, надо быть по меньшей мере живой, – резко произношу я.
Я всё больше и больше злюсь. Мне хочется курить, хочется чаю, хочется, чтобы вместо жёсткого покрытия крыши – как оно, рубероид, называется? – я сидела на мягком новом стуле, перед своим компьютером.
Я достаю из кармана пачку сигарет, зажимаю одну зубами и начинаю искать зажигалку. Зажигалки, как на зло, нигде нет.
– На, возьми.
Я поднимаю голову. Девчонка отошла от края крыши и стоит рядом со мной, протягивая мне зажигалку.
– Спасибо, – бубню я, прикуривая, и возвращаю зажигалку.
Она тоже закуривает.
– Подожди, ты что, попёрлась на самоубийство с сигаретами в кармане?
– Да. А что? – она удивлённо смотрит на меня.
– Ну дура… – шепчу я.
– Да как ты смеешь!
О какие мы красивые фразы знаем! Почему мне в лицо ещё не летит перчатка с криком «Вызываю вас на дуэль!»?
– Что смею?
– Так говорить!
– Что думаю, то и говорю, – усмехаюсь я. – Может, ты ещё и ключи от квартиры взяла?
– А что в этом такого?
– Какого чёрта ты их с собой притащила, если ты возвращаться не собиралась? Чтобы кто-нибудь достал их из твоего кармана и обчистил хату?
– По привычке, наверное…
Некоторое время мы курим молча – я смотрю на крыши соседних домов, девчонка смотрит на меня.
– А откуда ты знаешь, что я удара не почувствую? – спрашивает она.
Лучше бы спросила, как я оказалась на крыше, если дверь была заперта.
– Просто знаю.
– У тебя тоже была попытка самоубийства?
Нет, ну досталась же дура с собеседницы!
– Это не была попытка и не самоубийства.
– Как так?
– Я просто убила себя, вот и всё. Понятно?
Я тушу окурок о кирпич и бросаю его в сторону края крыши. Он не долетает до края, несколько раз подскакивает на рубероиде – или что это – и по водосточному жёлобу всё-таки исчезает вниз.
– Нет.
Ещё бы ты поняла.
– Я убила себя. И теперь это не я. Теперь это странное существо, которое презирает этот мир, но не согласится жить ни в каком другом, потому что там не так весело.
– Бред какой-то.
– Просто у нас с тобой мышления разные.
– Наверное.
Она замолкает. Я прекрасно понимаю, что она ни черта не понимает из того, что я говорю, но прыгать с крыши уже раздумала и теперь думает, как бы уйти, сохранив лицо.
– Странная ты какая-то, – произносит она. – У тебя логика не как у обычного человека.
– А кто сказал, что я обычный человек?
Упс. А вот тут я сказала лишнее. Она, конечно, не поймёт, но всё-таки надо было не говорить так. А то вопросами замучает на философские темы. Тогда я её собственноручно сброшу.
Я встаю и направляюсь к двери на лестницу.
– Эй, ты куда?
– Чай пить.
– Какой чай?
Судя по всему, у неё в голове не укладывается, что в тот момент, когда она собиралась прыгать с крыши, её собеседница больше всего на свете хотела покурить и выпить кружку холодного чая.
– Серый, с бергамотом, – отвечаю я и, оказавшись на лестнице, закрываю за собой дверь.