Привет,народ! Пришла я наконец-таки к вам в глобальную сеть! Как вам отдыхается? Куда ездили?
Вот вам история из моего далёкого детства!

Был у меня сосед Витька, возрастом на год старше меня. Родители наши дружили, росли и играли мы вместе.

Когда мне было 8 лет (ему, соответственно, 9), он подошел ко мне и заговорщически начал шептать:
- Давай поиграем «во взрослых».
- Как это?
- Покажи мне себя. Я тоже покажу.
- Не понимаю, что я должна показать?
- Ну… (он замялся), что у тебя в трусиках.
- С ума сошел (я даже покрутила пальцем у виска, для наглядности)?
Он принял картинную позу, насупился и с видом знающего человека стал объяснять: «Все взрослые Мужчины и Женщины (эти два слова он выговаривал с достоинством) разглядывают друг друга и даже трогают.
- Откуда ты это узнал?
- У мамы с папой. Ну что, тебе жалко, что ли?
- Я стесняюсь.
- Давай тогда сначала я тебе покажу, а потом ты.
Мы пошли в туалет, хотя дома никого не было. Витька, пыхтя, расстегнул брюки и снял трусы. Я первый раз увидела, как устроены мальчики. Он взял в руку член, приподнял его на ладони: «Хочешь потрогать?» Я очень осторожно дотронулась до него пальцем. Он был сухим и горячим, мягким и напоминал тесто. А вот вид его мне не понравился. Но Витька просто светился от счастья, видимо ощущая себя совсем взрослым, и явно гордился произошедшим.
- Давай теперь ты, а?
Я никак не могла решиться, не могла преодолеть смущение. А он долго уговаривал меня. И я спросила: «Ты же никому не расскажешь об этом, правда?»
Он выглядел оскорбленным: «Ну что ты! Хочешь, дам клятву?»
Я, вся пунцовая от стыда, подняла платье и сняла трусики… буквально на две секунды, и тут же снова надела.
- Так не честно! Я же долго тебе показывал. Ну, давай еще раз, пожалуйста.
Он даже присел на корточки, чтобы лучше видеть.
Я еще раз спустила трусики, подождала немного дольше, чем в первый раз и снова надела.
Витька, сверливший меня взглядом в эти секунды, был явно разочарован.
- Где же у тебя «всё»? Ничего не видно.
Что он подразумевал под словом «всё», я тогда так и не поняла.

После этого случая, каждый раз, встречаясь с ним глазами, я испытывала стыд и неловкость, боялась, что он может рассказать кому-нибудь о нашей «тайне».