Одну мою знакомую девочку звали Элла. Ну, она была не очень взрослая. Скажем прямо, ей и шестнадцать-то было еле-еле. Она очень часто гуляла по родной Москве - действительно здесь родилась, и я, как любая лимита, ей страшно завидовал по этому поводу. Впрочем, мне тогда было около тринадцати, так что - было можно.
Не знаю, зачем она повсюду таскала меня за собой. Помню только, что она всё время бегала по переулкам с сигаретой в зубах и волокла меня за руку от усадьбы к усадьбе: "А вот здесь жили князья Харитоновы, ещё в четырнадцатом веке, видишь, даже флигель остался, где младшенькая повесилась, Люсенька..." Разумеется, всё было не так. Ни о каких князьях Харитоновых четырнадцатого века я после не слышал ни разу, да и усадьба эта была типичным новоделом. Однако, Элла выпаливала очередную вдохновенную тираду и тащила меня к следующему ничем не примечательному дому, где снова начиналось: "В тысяча пятьсот двадцать седьмом году холоп Гришка был запорот до смерти вот на этом самом дворе за то, кажется, что спёр приличный шмат сала у купца Евстафьева..." А между тем, этот дом был построен чуть позже смерти Сталина - здесь находилась какая-то конторская шелупонь, но в детали мне вникать не хотелось: Эллочка тащила меня сквозь поток машин к очередному бессмертному памятнику.
Так мы проводили день за днём. Потом, когда темнело и нельзя уже было отличить первое от второго, а ангела от кабацкого поэта, мы тихонько плелись домой, в скромный и тёплый бункер, а по дороге Элла шептала мне всё более и более потрясающие истории из жизни принцев, королей, министров... Я слушал и благоговел. Слушал и запоминал. Слушал и не верил ни капли. Но даже теперь не сумею так, как она.
А однажды ночью к нам в окно постучались. Я выполз тихонько, стараясь не разбудить Эллу, и отпёр дверь:
Читать далее