Перед глазами ничего, кроме какой-то белой пелены.
Идут третие сутки, как я не спала. Может из-за этого. А может просто уже что-то в орагнизме не выдерживает.
Нельзя себя так истязать.
Мой очередной с таким огромным трудом собранный по кусочкам мирок был уничтожен взрывом по силе схожим с ядерным. Отравлен радиацией обиды. Осталась только бетонная крошка, мелкая-мелкая.
Я специально делаю больно тем, кого люблю.
Мразь, ага. Знаю. Мне уже сказали.
Закрывая глаза, я вижу тот свой разрушенный город. Кажется, я стала черезчур нервной.
Впрочем ну как тут не стать нервной, если так часто видишь свой мир, разрушенный своими же руками.
Так дико - не находить понимания. Особенно у тех, кто всегда понимал, кому и слова-то нужны не были.
Я не могу удерживать слёзы, я плачу второй день. А до этого ещё две недели каждую ночь, во сне.
Я многого не понимаю. И честно говоря уже устала искать какую-нибудь правду.
Я когда-то тоже довольно успешно склеивала людей. А теперь сама кричу и умоляю о помощи. Моего огромного запаса сил, душевных сил, не хватает уже даже на меня.
Внутри дикая пустота. Именно дикая - метается по бетонной пыли в виде огромной чёрной собаки и бросается на всё недоломанное, что видит. Грызёт изнутри.
Мои батарейки сели, а зарядник сломан. медленно издыхаю, как какой-нибудь мобильник.
Раньше я с ума сходила от страха. А теперь и его нет. Обречённое отчаянье.
Я понимаю, что все эти взрывы сделала сама. И это страшнее всего. И даже страшнее, чем страшнее всего - что не зря сделала, не от скуки. За правду. И ведь действительно права.
от одной мысли, чтобы опять пить, мне становится плохо. Выкуриваю пачку в день. От скуки добиваю крыс, бегающим по руинам того, что когда-то было моим Самым Холодным Городом.
Да, во мне дохуя обиды. Но я всё равно никого не буду винить. Не хочу никого обвинять.
В конце концов, исчезать надо с поднятой головой.
Я ненавижу слабых людей.
Ненавижу себя.

Настроение сейчас - отчаянье