[353x530]
Все прекрасно?
Нет.
Мне плохо?
Нет.
Хочу ли я поговорить о чём-нибудь?
Нет.
Я просто очень устала... Такое бывает - и такое проходит. всё постепенно проходит, но после конца нужно позволить себе новое начало.


"Глубоко внутри" (*ещё не редактировано)

Тишина - спит глубоким сном на обогретых летним солнцем камнях, поросших мхом у самого основания. Спокойствие - прилегло на дороге и замерло, будто поджидая кого-то, кто всё поймёт, кто простит, кто никогда не забудет.
Её лицо так прекрасно, её одолевает грусть.
Маленькие зелёные лепесточки трепещут у её ног, сопротивляясь ветру, несущемуся вдаль. Белые ромашки выглядывают из-за большого дуба: им интересно… Здесь всем интересно.
- Мама, привет, - произнёс неуверенный голос у дуба. Радость и печаль, такие красивые чувства, которые так любят описывать поэты. – Извини, что я так долго… Просто слишком много дел разом навалилось, ну, ты знаешь… Ты так хорошо меня знаешь, за это я тебя и люблю. Мне так нравится твоя улыбка, все говорят, что у меня такая же, а я так этим горжусь, что у меня щёки краснеют. Мама, ты так добра, ты всегда учила прощать меня, но простила ли ты меня? Мне так надо это знать! Я не хочу, чтобы ты не злилась на меня…
Тишина.
Она вытащила левую руку из кармана серых брюк, на одном из пальцев был ярко-жёлтый пластырь с зелёными динозаврами.
Трава стала тише шуршать, потераясь об кору, ромашки ещё больше застеснялись, чёрное железо засверкало – просто она улыбнулась…
- А я порезалась: вчера салат делала… С сельдереем, твой любимый, а петрушку я не нашла, всю в магазине до меня разобрали, зато я купила апельсины и положила их в вазу. Помыла, конечно же, перед этим - я помню, помню, не волнуйся. И вещи меньше по полу разбрасываю. Честно… Я так скучаю, мама. Я вчера дочитала Крюса – ты права это очень интересная история, мне очень понравилось… А вообще, я вчера вечером долго думала над тем, что ты мне тогда сказала… мне кажется, ты не права… Я вас очень люблю!
Тишина. Здесь всем интересно…
Белое облако, медленно проплывая по прозрачным небесам, разлилось огромной тенью по измученной земле. Облака всегда куда-то спешат, им не до разговоров.
- А ещё я вчера тёте Тане звонила, она просила тебе привет передать…
Тишина.
Она всё продолжает улыбаться, будто улыбка приклеилась к её бледному лицу с честными глазами, которым так хочется плакать. Руки облокотились на невысокую ограду.
- У Виталика всё-таки девочка родилась, им теперь не до меня… Я салат вчера плохо сделала… У меня что-то не получается… У меня вообще больше жить не получается!
Она всхлипнула и замолчала, боясь искренности слёз, стекающих по охваченных красным цветом, будто пламенем, щекам.
- Мне так больно. Я так виновата, я очень виновата… Я ничего не могу, я жить не умею! Мама, прости пожалуйста, мне так хочется быть хорошей… но не получается… Я так стараюсь! Просто не получается… Я скучаю. Ничего не получается!
Тишина. Здесь очень тихо…
Облако помчалось дальше, волоча кривую тень за собой по влажной траве, украшенной росой подобно драгоценным камням.
Она повернула голову немного влево.
- Здравствуй, пап. Я понимаю, ты очень на меня сердишься, ведь я накричала на тебя тогда… я хочу извиниться. Я не должна была так поступать, мне не следовало говорить таких плохих вещей. Не сердись, пожалуйста! Я очень скучаю… Я соврала тогда, я вас люблю, просто… Просто так получилось… Прости.
Тишина.
Ещё одно облако пробежало мимо, украдкой взглянув в её плачущие глаза, на её мокрые ресницы и белый платок на шее. Красивый платок.
- Мне надо сказать вам так много «прости»… Как бы мне хотелось уметь управлять временем и вернуть всё назад. Всё было бы по-другому… Совсем не так! Мы были бы счастливы – вы и я – мы! Счастливы, понимаете? Я хочу быть счастливой! Я хочу, но… я не могу, простите… Я не умею быть счастливой, когда вас нет рядом… Я не умею дышать и думать, когда не слышу, как вы спорите о цвете нового ковра или о начинки торта… Я не умею любить, когда не вижу, как вы смеётесь над моими шутками! Я, правда, хочу жить… Просто я очень скучаю по вам…
Тишина.
Огромный старый дуб тихо смотрел на неё, ощущая грубой корой её печаль. Ей грустно, поэтому он решил погрустить вместе с ней, ведь ему уже надоело быть счастливым.
Здесь все счастливы.
- Извините, я не принесла цветов… Извините, я не знаю, что говорить. Простите меня за всё, за все слова и поступки. Простите меня за всё, что будет потом… Простите меня, что я…
Она смахнула слёзы гордым движением руки, как богиня смахивает лишние звёзды с неба в бездонную сумку жизни, где они продолжают светить, но не для наших глаз.
Так хочется плакать, так хочется сердиться, а ещё хочется убежать, убежать далеко и навсегда – а ещё больше хочется изобрести машину времени, чтобы всё исправить.
Все замерло, здесь всем интересно, хотя и очень тихо…
- Я вас никогда не прощу!
Ноги несут её по пустынной дороге, туда, далеко, чтобы забыть, ничего не понимать, не помнить! Далеко, но не навсегда… Она бежит. Её не остановить.
Ветер сушит слёзы, нежным прикосновением, трава и ромашки поют ей песню, понятную ей лишь одной. И лишь дуб молчаливо смотрит ей вслед, раскинув свои тяжёлые ветви над двумя гранитными плитами, над двумя портретами, над двумя телами, что обрели, наконец, покой, что, наконец, потеряли душу, что всегда будут ждать.
Они будут ждать её, потому что счастливые умеют прощать…