Ворота, спроектированные и сделанные мной, теперь мною же установлены. Большой черный замок куплен, навешен на приваренные скобы, закрыт на ключ. Все прекрасно, дача обрела обжитой вид. У этого непримечательного события есть один нюанс - я не сварщик и пользуюсь сварочным аппаратом второй раз в жизни. Конечно, следует отметить присутствие поэзии в этом укрощении потока электронов, в кипящем металле и экстремальных температурах. Также следует отметить то незабываемое ощущение, когда огромная белая капля, искрясь, падает тебе прямо на ноготь большого пальца, мгновенно сделав дырку в синтетических перчатках, которые ты надел удобства ради и потому, что не нашел правильные брезентовые рукавицы. И, конечно, успешное завершение начатого - вот что приносит настоящее удовлетворение и обладает настоящей ценностью. Не лізь, ботан, бо там бутан! - це не про мене.

***
В тот же день, подтверждая кармическую взаимосвязь всего со всем, зацвел мой пейот, зацвел впервые! Ему 6 лет, зимы он проводит на восточном подоконнике верандного окна, где терпит кактусные +10 градусные морозы, а лето - в цветнике под жарким степным солнцем. На ночь пейот закрывает свой цветок. Жаль, что ночи у нас не совсем мексиканские: +31 к полуночи, +31 в восемь утра. Наверное где-то между этими вешками есть минута, когда не так жарко, но её трудно застать. Росы утром нет. [700x409]

***
Темно. Я предложил Тане стих в обмен на сигарету. Конечно, сказала она, но только если это стих твоего авторства. Этот стих был мой и сочинил я его вчера вечером вкупе с десятком подобных. Увы, продолжала Таня, я не знаю тебя целиком, а ведь у тебя такой богатый внутренний мир, особенно твои прекрасные стихи, я так люблю, когда ты читаешь их для меня, и так далее, в том же духе она говорила о моей возвышенной душе, доставая сигарету, протягивая её мне, уж не знаю, какие романтические парнасы рисовались в её вечернем воображении, а мне становилось неловко, потому-что то стих был такой:

ВМЕСТО ПИВА ПО СТОЛУ
РАЗЛИВАЮТ ВОДКУ.
ДОЕМ МИНТАЮ ГОЛОВУ
И ВОЗЬМУ СЕЛЕДКУ.

Таня не расстроилась, но и не обрадовалась. Низко над горизонтом краснел Антарес, в черных травах пели черные сверчки.

***
У обочины стоит дедушка и машет рукой, но мы проезжаем мимо - заднее сиденье завалено дачным хламом, второпях сваленным в машину, так как жара, усталость и отсутствие душа выгнали нас домой, в Запорожье, а когда через двести метров мы остановились сфотографировать подсолнуховое поле, то дедушка пешим ходом уже догонял нас, и я крикнул ему - Куда вам ехать?
- Да куда угодно, говорит, можно и в Запорожье, и мы быстро освободили ему место, ведь идти ему пешком, если никто не подберет, еще километров пять до маршрутного автобуса, а на дворе тридцать шесть градусов жары.
Дедушка сообщил (после обязательного экскурса во времена развала СССР, разумеется, а поводом для экскурса стала непокрытая асфальтом дорога, по которой мы ехали), что он до сих пор работает, что его работа сидячая и дача очень хорошая в этом смысле отдушина, но что два-три часа без интернета заставляют его испытывать дискомфорт, что он пишет и читает лекции и семинары на социальные и социально-экономические темы, на темы медиа-образования и этно-антропологических аспектов украинско-русских взаимоотношений, про МЭИ, про Юлю, про "чикагских мальчиков" и Альенде с Пиночетом, про сентябрь 1973 года... И много, много чего рассказал нам дедушка всего-то за двадцать минут.
А после мы обнаружили в машине странную пластиковую бутылочку с каплями кофе. Значит суждено опять пересечься с дедушкой.

[699x700]