Белые люди в темных аллеях,
как вас немного тут.
Необъяснимо
на воскресенье
нелепо
выпал карающий снег.
Эта осень,
апрельская осень.

Поехали… полный зал, замершие от восторга зрители, дождавшиеся свою_звезду. Ее улыбка, едва ли не сорванный на первой же песне голос…
Первая же песня – одна из самых_самых для меня, подарившая когда-то мне ник и первое название дневника. Первые аплодисменты, шквалистые, оглушительные. Теплые.
Несколько новых песен, затем блоками. О смерти (как ни странно, однако), о Питере, о чувствах. Тут и Весна с ее «любовью, присущей всем живым», и «Путник милый» о драконе, требующем, «чтобы стала лучше всех, чтоб забыла детский смех» и «Корабли» про войну за любовь.
Моря цветов, подарков, благодарностей, аплодисментов. Она улыбалась, шутила, посвящала песни зрителям: и стоящим на лестнице, и сидящим в третьем ряду, и крутившим «Мураками» у гримерки во время концерта... Она приглашала на сцену малышек, после каждой песни спускалась за цветами, пела по записочкам-заявкам, зачитывая между музыкальными заказами приглашения на виски.
А потом… отказалась петь. Нет, не просто так: отказалась петь грустное, тяжелое, в том числе такую долгожданную «Я теряю тебя». «Давайте вы послушаете ее с диска, - говорит. – А те праздник же сегодня, давайте радостное споем». И «Ангел седой», «Не тобой болеет сердце», «Апрельская», «Неужели не я», «Муракааааами».
Хлопать, пока руки не заболели, кричать тексты, пока голос не охрип. Вглядываться сквозь лампы, пока глаза не заслезились. И пойди угадай, от чего.
Последняя… такая мало кому знакомая, но любимая и родная «Милая девочка»:
Милая девочка со мной не шути:
Если окажется, что мы заодно,
Значит, ты можешь сбиться с пути,
Значит, рискуешь надолго остаться со мной…

Аплодировали стоя.