Мне почему-то очень стыдно его выкладывать. Наверно потому, что я старалась вложить в него больше, чем вышло в итоге. Пока пусть только тут повисит, потом подумаю, что с ним делать. Читать можно и тем, кто не знает фэндома. Брат читал - не умер XD Хотя, что-то подозрительно - уже вторые сутки молчит... о_О
UPD. Не прошло и пяти минут после публикации поста, как братик прислал смску *__* Вот это я понимаю... телепатия. Или как там её?

Название: «Их Ошибка»
Автор: Yukionna-Hime
Email: kelly_ice [гав] bk.ru
Фэндом: Prince of Tennis
Пейринг: Санада/Сэнгоку
Рейтинг: PG
Жанр: slice of life, shounen-ai, romance
Предупреждения: OFC (эпизодический)
Отказ от прав: автору принадлежит только стиль написания, не более того.
От автора: многим пейринг покажется странным. Не стану раскрывать все карты, просто скажу, что сей фик написан для моего братика Satsu, который PoT не смотрел и не собирается. Он же немного побетил, пока «дегустировал».
А еще мне кажется, что из-за брутальной рисовки многих персонажей, фанаты этого аниме совсем забывают о том, что все они (персонажи, то бишь), на самом деле, еще дети.
Краткое описание: Когда успели образоваться и опутать их нити этого странного чувства? Чем руководствовались они, выбирая своих случайных жертв?
Когда вопросов становится слишком много, так приятно бывает просто махнуть на них рукой, ловя лишь момент близости друг с другом.

Дыхание ночи медленно сходило на «нет». Контуры луны растворялись в начинающем светлеть небе, уступая место проявлявшимся очертаниям деревьев, телеграфных проводов, многочисленных крыш домов. Ветер аккуратно расчесывал газоны, теребил верхушки сливовых деревьев, стройными рядами заполонивших дворы маленьких деревянных домов с покатыми крышами. Со стороны долетали звуки моря. Еще полчаса назад оно билось о крутой берег, усеивало брызгами парапет на деревенской набережной и не злобно, но остерегающе рокотало. Но уже в этот предрассветный миг начало умолкать, поддаваясь убаюкиванию первый лучей рассвета. Опускаясь на землю сквозь неплотные сероватые облака, солнечные блики падали на огненно-рыжие волосы, сливаясь с их собственным огнем.
Задумчиво проведя рукой по рыжеволосой шевелюре парня, мерно спящего на его коленях, Санада устремил взгляд в недостижимую даль моря. Он все еще не мог понять, как допустил это. Когда успели образоваться эти тонкие, непрочные нити связи, способной разрушиться в любой момент?
Перебирая пальцами непослушные вьющиеся пряди, Гэнъитиро медленно перевел свой взор с далеких морских пространств на безмятежное лицо Счастливчика Сэнгоку. В этот час он и правда мог показаться одним из самых счастливых и везучих людей на всем земном шаре. Долго ли продлится это безоговорочное везенье? Не случится ли так, что из-за него, Санады, все в жизни Сэнгоку пойдет наперекосяк? Именно этого он боялся больше всего, продолжая неуверенно касаться огненных волос.
Солнце, тем временем, продолжало свой нелегкий восход.
И все-таки, когда? Когда именно началось вращаться колесо этой непонятной и жестокой судьбы? Неужели… тогда?

В дни, не предвещающие ничего особенного, иногда хочется утопиться. Конечно, по лицу Гэнъитиро никогда нельзя было точно сказать, чего он хочет и о чем думает, но и его не избегали столь обычные подростковые перепады настроения. Прогуливаясь по мостовой с подругой матери, он лишь рассеянно смотрел по сторонам.
Хатояма-сан, в преддверии дня рождения госпожи Санады, загорелась идеей сделать ей какой-то совершенно особый сюрприз. Созвонившись с ее сыном, Хатояма потратила не менее получаса на уговоры, но все же добилась своего. Теперь они шли бок о бок. Гэнъитиро, по обыкновению, засунул руки в карманы. Хатояма-сан придерживала правой рукой модную нынче сумочку и вертела головой в поисках нужного магазина. Прежде чем им удалось его отыскать, она успела заскочить еще в десяток других, со словами «Я только посмотреть, это недолго». Гэнъитиро всегда знал, что у женщин есть какое-то свое, особенное восприятие времени, однако за все время их совместной походки не высказал ни одного недовольного слова. Будто так оно и было надо. Будто ему не стоило на этих выходных заглянуть в спортивный магазин, устроить пробежку вокруг здания школы и потренироваться на уединенном корте, зажатом между железной дорогой и старым заводом.
– Ой, ты только посмотри! – радостно воскликнула Хатояма-сан, глядя на очередной магазинчик. – Они снизили цены на полусапожки с меховой отделкой! Как раз те, о которых я всегда мечтала.
Он уже понимал, к чему были все эти слова. Вместо того, чтобы тратить силы на разговоры, Гэнъитиро лишь кивнул женщине, позволяя той скрыться за дверьми магазина и пристально изучить все его содержимое. Он вздохнул, набирая в легкие побольше воздуха. Шли последние дни августа. Духота уже спала, но осенний ветер еще не вступил в свои полные права. Сейчас он лишь слегка обдувал вспотевшую на солнце кожу и игрался со шляпками случайных прохожих, тех, которые не надели их как следует.
Облокотившись о перила на маленьком мостике, Санада задумчиво смотрел, казалось, сквозь эту улицу. Сквозь пешеходов, сквозь пестрые вывески и лотки с мороженым, у которых толпились радостные дети. Его бы воля, он провел бы лишние пару часов в спортивном зале. В последнее время, как он полагал, он начал быстрее уставать. Пусть лишь на полминуты, но ведь в спорте важна и вовсе каждая секунда.
– Я не знал, что ты любишь женщин постарше, Санада!
Парень обернулся, желая увидеть обладателя этого нахального голоса.
Счастливчик, как его называли, Сэнгоку стоял чуть правее его плеча и довольно облизывал клубничное мороженое. В его вызывающем взгляде было что-то такое, что заставило Гэнъитиро отвернуться.
– Я сейчас занят, – только и сказал он, не имея ни малейшего желания ввязываться в какие-либо переделки.
– Оно заметно, – вместо того, чтобы уйти по своим делам, Киёсуми поудобнее устроился подле него, поглядывая на двери магазина, за которым пару минут назад скрылся женский силуэт. – Давно с ней знакомы?
– Всю жизнь.
В то же мгновение Сэнгоку прыснул от смеха, чуть ли не выронив мороженое из рук. Ему понадобилось какое-то время, чтобы отсмеяться. Сократить его, как минимум, вдвое, помогло посерьезневшее лицо Гэнъитиро.
– Прости, прости, – Киёсуми примирительно помахал ладонью. – Я и не думал, что ты способен на какие-то романтичные чувства. Не твой имидж.
– Какая еще романтика? – словно пробуждаясь ото сна, Гэнъитиро изумленно уставился на лицо мальчишки из команды Ямабуки. – Она всего лишь подруга моей матери.
Киёсуми замолчал, словно обдумывая услышанное. Санада хотел было успокоиться, но, видать, слишком плохо знал этого странного типа. Тот снова вернул голосу нахальный тон и продолжил издеваться над капитаном Риккай-Дай-Фудзоку.
– Крутить роман с подругой своей матери? Вот уж не ожидал от тебя! И как давно вы вместе? Боже мой, да она, небось, лет на двадцать тебя старше!
Ничего не оставалось, кроме как больно отдавить зарвавшемуся парню ногу. Тот все же выронил из рук мороженое, оно полетело на горячий асфальт, не очень аппетитно размазываясь по его поверхности. Сэнгоку чертыхнулся, но быстро взял себя в руки, не показывая Санаде того, что ему больно.
– Понял, не дурак.
В этот момент из магазина вышла Хатояма-сан. Она быстро отыскала глазами Гэнъитиро, удивилась тому, что тот не один и быстро засеменила в сторону мальчиков. Поравнявшись с ними, Хатояма-сан улыбнулась и слегка склонила голову в приветствии. Киёсуми ответил тем же.
– Это твой школьный приятель, Гэнъитиро-кун? – у Хатоямы-сан было довольно приподнятое настроение, и она глядела на мир словно сквозь розовые очки. – Может, познакомишь нас?
– Это Сэнгоку…
– Киёсуми! Я Киёсуми! – встрял Счастливчик, заметив, что Санада никак не может вспомнить его имя.
– Да, Сэнгоку Киёсуми, мой школьный враг, – со странным удовольствием выговорил Гэнъитиро. Лицо его при этом абсолютно не сменило выражения.
– Враг?
Никто не обратил внимания на этот вопрос. Представив теперь госпожу Хатояму, Гэнъитиро поспешил скорее увести ее подальше от этого субъекта.
– Удивительно, – не могла угомониться она, – в наше время школьники так быстро растут! В мои четырнадцать, все парни в классе были такими хлюпиками!
Он уже схватил Хатояму-сан под локоть, намереваясь бесцеремонно повести дальше по магазинам и даже забывая о разнице в возрасте и о нормах вежливости, как услышал фразу, от которой больно кольнуло где-то в груди.
– Передавай привет Юкимуре. Надеюсь, ты тоже повеселеешь, когда его выпишут!
Зачем он это сказал? Показалось, или в этих словах действительно сквозило некое отвращение? Слепое, глупое и…
Хатояма-сан не дала времени обдумать этот вопрос. Теперь уже сама она стремилась продолжить поход по магазинам. Постоянно заезжая своей сумочкой прямо в бок Гэнъитиро, она уже вслух строила планы о том, как, после этой долгой прогулки, она затащит парня в кафе – подкрепиться чем-нибудь вкусненьким. Говорила она, казалось с Санадой, вот только выходило так, что скорее с самой собой. Впрочем, вряд ли ее это особо огорчало. Она почти сразу забыла о встрече с рыжеволосым мальчиком, одногодком Гэнъитиро.
Только вот сам Гэнъитиро не забыл.
В этот день он помог Хатояме-сан дотащить до дома огромную стиральную машинку какой-то очень хорошей фирмы. Сам он никогда не замечал, что в доме не было подобного прибора. Обычно парень лишь стягивал с себя футболку, бросал ее в корзину для грязной одежды, а об остальном заботилась мама. Гэнъитиро почувствовал едва заметный укол совести, но тут же выветрил его из головы.
Перед сном он вышел на пробежку, стараясь компенсировать то, что весь день провел практически без дела. Мир вокруг то застывал, то начинал нестись с бешеной скоростью. Время от времени лицо обдавали порывы режущего ветра. Все, что он слышал – тот странный хруст, с которым новые кроссовки ударялись об асфальт. И, тем не менее, он не слышал ничего. Только те странные слова о Юкимуре. «Надеюсь, ты тоже повеселеешь». Более бестактных слов Санаде слышать не приходилось. А если и приходилось, то он давно забыл об этом. Почему же именно слова Сэнгоку так упорно засели в голове?
Остановившись около автомата с напитками, Гэнъитиро долго шарил по карманам, пытаясь отыскать несколько монеток достоинством в десять Йен. В карманах его шорт зияла нехилая дыра.
В душе назревало нечто подобное.


А может быть, он и не прав. Может, начало этой странной истории отношений относилось вовсе не к тому моменту в его жизни. Ведь тогда, все что произошло – лишь непонятные слова. Не более. Скорее всего, так и есть. Он выбрал не лучшее место для начала, но теперь его никак не выкинешь. Несвоевременно написанные строки становится слишком трудно выкорчевать из текста. Тем более, если он написан неизведанным людьми письменным прибором и прямо на поверхности человеческой памяти.
Теперь Гэнъитиро стал лучше осознавать, что истинное начало пришлось совершенно на иной день.

Осень тогда уже вступила в свои полные права. Летние каникулы окончились, обрушивая на головы школьников множество заданий. Активные тренировки в Риккайдай продолжались. В Ямабуки тоже все шло своим чередом. Думал об этом Санада или нет, но жизнь продолжалась и для Сэнгоку. Только, наверно, немного в другой параллели.
Неожиданные встречи – не редкость в этом мире. И тем они чаще, чем неожиданней. Надо только как следует забыть о человеке.
Гэнъитиро забыл. Лишь изредка закрадывалось в голову «передавай привет Юкимуре», но теперь эти слова больше ассоциировались с самим Юкимурой, а не с человеком их произнесшим. Тем более, сейчас ему куда важнее было сосредоточиться на предстоящем матче с Хётэем, нежели на проблемах с капитаном Ямабуки.
– Санада, ты слышал? Тут неподалеку открыли новый корт! Может, сходим? – предложил Маруи, едва закончилась тренировка членов команды Риккай. – Посмотрим, что там, да как.
– Ты говоришь так, будто у нас нет собственных кортов на территории школы, – все так же грозно, как и обычно, заметил Гэнъитиро. – Они, между прочим, одни из самых лучших в округе. Сэйгаку, например, даже мечтать бы не могли…
– Брось! Это все ерунда, – заканючил Бунта, выдувая ярко-желтый пузырь из жвачки со вкусом лимона. – Просто всем необходима смена обстановки! Надо время от времени играть и на других кортах!
Гэнъитиро не был уверен, как бороться с такой деятельностью участника своей команды. Стоит ли все же поддаться на уговоры или резко отказать? Пока он обдумывал этот вопрос, со стороны подошел только что умывшийся после тренировки Янаги.
– Думаю, в словах Маруи есть резон, – коротко произнес он. – Тем более, мы можем встретить каких-нибудь интересных соперников.
Теперь уже капитану оставалось только лишь пожать плечами. Он попытался соврать им, что сейчас крайне занят и предложил пойти всем, кроме него. В ответ на подобное предложение он встретил неодобрительный возглас Маруи.
– От кого ты прячешься? Тебе необходимо проводить время с командой! Хоть иногда. Брал бы ты пример с Юкимуры. Юкимура сразу бы согласился!
И он согласился. Согласился, скорее для вида. Сам при этом он упорно рассчитывал сбежать сразу же, как подвернется подходящая возможность.
Зачем теперь и они говорят о Юкимуре? Говорят так, будто все в этом мире так просто. Да, Юкимура был замечательным капитаном. И снова вернется на эту должность, он в этом уверен. Но ждать от Гэнъитиро того, чтобы он был точной копией Юкимуры, было лишено смысла. Ему, наоборот, нравилось быть другим. Чувствовать это каждый раз, навещая Сэйти в больничной палате. Чувствовать то, насколько они разные. Будто эти различия дополняли их. Делали их союз совершенным. Санада ни в ком не мог бы увидеть более идеального для себя друга, нежели в Юкимуре.
Закинув на плечи футляры для ракеток, они всем скопом направились к пресловутому теннисному корту, построенному в неплохом районе. На первый взгляд, придраться было не к чему. Аккуратные корты, четко прокрашенные линии, множество удобных сидений для зрителей и ожидающих своей очереди теннисистов. Самих кортов было шесть. Санада долго напрягал память, стараясь вспомнить, что же было на этой местности до этих кортов. Однако память упорно молчала. Видимо, это было что-то такое, что он не считал достойным особого внимания.
Заплатив деньги за посещение, довольные члены команды Риккайдай принялись разбиваться на пары. Гэнъитиро только глубоко вздохнул, заметив, что Кирихара уже принялся за свое любимое занятие – вхождение в конфликт с обществом. Это всегда ведет только к одному. И, правда. Еще миг и Кирихару вызывают на корт. Санада закрыл глаза, не желая наблюдать за тем, что последует. Где-то в глубинах подсознания он всегда хотел, чтобы Акае преподали урок. Но сам он этого сделать, увы, не мог. Не стоит портить отношения со своим, так сказать, подопечным.
Краем уха слушая, как Маруи выкрикивает счет – стоит ли говорить, кто Кирихара одерживал победу? – парень не спеша двинулся вперед, поглядывая на корты и людей, собравшихся здесь. В основном это были ученики средних и старших школ – члены команд, каждый год борющихся за первенство среди своего возраста. На одном из кортов, тем не менее, развлекалась компания из пяти пенсионеров. Атмосфера была вполне спокойной и умиротворенной. Как же здорово, когда типичные нарушители спокойствия, вроде Араи, обходят подобные места стороной. Даже гневные вопли Кирихары не казались такой уж страшной напастью.
Глаза уловили, словно внезапную вспышку, мелькнувшие чуть вдали от него рыжие волосы. Такие яркие, что, казалось, апельсин посинеет от зависти. Вызывающие расцветки желто-зеленой формы не шли ни в какое сравнение. Почти в тот же миг, обладатель незаурядной шевелюры повернулся к Гэнъитиро лицом, перехватывая этот обескураженный взор. Уголки губ едва заметно приподнялись, ровно настолько, чтобы лишь он сам почувствовал это. Отточенным движением он отправил маленький желтый мячик на сторону своего оппонента, целиком концентрируясь на судьбоносной встрече. Замечая, что соперник посылает мяч обратно в сторону Сэнгоку, будто бы и забывшему о его существовании, Санада испытал порыв крикнуть «Берегись», но это слово так и застыло лишь в его мыслях. В тот же самый момент, мячик пролетел примерно в двух сантиметрах от виска Счастливчика, приближаясь к поверхности земли уже на его стороне корта.
– Аут!
Этот крик судьи неожиданно отрезвил обоих. Сэнгоку вернул свою серьезность и средоточие, поворачиваясь к сопернику, а Гэнъитиро отвел взгляд в сторону. Он не двинулся дальше, продолжая наблюдать за этой игрой. Он готов был поклясться, что за тот короткий миг, что глаза их встретились, Сэнгоку просил его «дождись меня после этой тренировки». И он никак не мог отделать от мысли об этом.
Движения ритмичны, просчитаны. Рыжеволосый парень не делает ни одного лишнего шага, не прикладывает никакой лишней силы. Тот, кто считает, что в спорте достаточно быть самым сильным, вряд ли сможет стать хорошим спортсменом. Ловя взглядом каждый взмах ракеткой, каждый прыжок Счастливчика, Санада откладывал их в своей памяти. Он четко осознавал – это лишь для того, чтобы достойно оценить в нем возможного соперника. Только какая-то неизведанная частичка его души упорно вызывала смущение, как ни старался он скрыть его внешне.
Крепкое, натренированное тело. Когда он подпрыгивает выше, чем на тридцать сантиметров, желто-зеленая рубашка задирается так, что видно пресс. Санада сглотнул, думая об этом. Ему не надо было затрачивать усилия, чтобы прогнать постыдные мысли прочь. Более того, мысли эти вовсе не казались ему постыдными.
– Не думал, что ты можешь заинтересоваться кем-то, вроде него, – донеслось из-за плеча Гэнъитиро.
Рэндзи поправил свои очки указательным пальцем правой руки.
Санада прекрасно осознавал, что фраза эта не относилась к чему-либо пошлому. Однако он удивился тому, что мысли отнесли его не в ту сторону.
«Если я так думаю, значит, так оно и есть», – невозмутимость, с которой он мысленно обращался даже сам к себе, поражала.
– Разве я выгляжу заинтересованным? – словно нехотя осведомился капитан Риккайдай.
– Слишком пристально смотришь на него. Может, Счастливчик Сэнгоку и обладает некоторыми незаурядными способностями, но мы-то оба знаем, что ты ему не по зубам.
– Спасибо за напоминание, Янаги-сан, – холодно процедил Санада. – Просто этот парень задолжал мне сто Йен.
Ожидать хоть какой-то намек на чувство юмора со стороны этого человека было довольно сложно. Рэндзи не оставалось ничего, только понимающе кивнуть. Наверно, это вполне в стиле их капитана – бережно относиться к деньгам и всегда помнить в лицо своих должников.
Он был несказанно рад тому, что Янаги покинул его до того, как завершился матч Сэнгоку. Все участники команды Риккайдай столпились около Кирихары, грозящегося сломать ракетку о голову разбитого им соперника, да и многие посетители спортивного комплекса были не менее заинтересованы в этой потасовке. Никто не обратил внимания на то, как фривольно приблизился Киёсуми к угрюмому парню в черной кепке.
– Спасибо, что подождал меня, Санада.
Потирая шею полотенцем, изрядно пропитанным потом, Счастливчик не сводил с парня глаз. Он поднял руку, в которой держал бутылку тонизирующего напитка. Примкнул губами к отверстию, запрокидывая голову назад, подставляя взору шею. Санада задумчиво следил за движением его кадыка, в такт каждому жадному глотку. Он привык смотреть на людей как на картины, сейчас же ему казалось, что он лицезреет мастерски выполненный шедевр. Поэтому, нет ничего противоестественного в том, что он так рассматривает каждую черту его тела, которая подвластна взору.
– Пойдем отсюда? – в лоб спросил Сэнгоку, едва отстранив горлышко бутылки от своих намокших от напитка губ.
– Но…
Санаде и возражение свое продолжать не пришлось, так сиюминутно Счастливчик продумал ответ:
– Не думай о них, они заняты своими делами. Боюсь, еще не скоро заметят твое исчезновение.
При этом он товарищески подмигнул. Санада вздохнул, понимая, что не имеет ничего против предложения слинять. Более того, сделать в компании этого парня. Все это было так естественно, будто он уже давно спланировал эти действия.
– Я только захвачу ракетку, – добавил Сэнгоку, бросаясь в сторону скамейки, на которой оставил свои вещи.
Гэнъитиро одарил его вопросительным взглядом, заметив, что тот оставил все свои вещи на месте, подобрав только одну из не пользованных сегодня ракеток.
– Дан-кун заберет мои вещи, – беспечно бросил Счастливчик, бесцеремонно хватая парня за руку и отводя к выходу с территории кортов.
Возможно, позже Санада сочтет это невероятно бессмысленным поступком, но сейчас он поддался. Сделал пару неуверенным шагов вслед за Сэнгоку, а затем… ноги уже сами несли его вперед. Он плохо следил временем и не мог точно сказать, который был час, но осеннее небо уже готовилось отойти ко сну. Если бы не жидкие облака, глядишь, где-то на небосклоне можно было бы лицезреть зарождающуюся луну.
Никто из них не знал, куда они держат путь. Это просто была совместная дорога в никуда. Далеко ли дотуда? Может быть.
Они шли то быстрее, то замедляя шаг. Гэнъитиро перестал следить за тем, какие здания они огибают, какие перекрестки пересекают. Он просто смотрел на затылок парня, ведущего его куда-то за собой. Практически все мысли выкинулись из головы. Казалось, еще чуть-чуть и ему дано будет увидеть пятнадцатый камень в саду Рёандзи.
Когда Сэнгоку остановился, Санада впервые позволил себе оглядеться вокруг. Они обошли кругом пойти целый квартал, но на деле, оказались лишь в полукилометре от кортов, которые покинули почти час назад. Они вышли к искусственному каналу, проложенному здесь не один год назад. Вода медленно текла по течению, слегка подергиваемая короткими, но частыми ударами ветра. Взор Санады утонул в этом потоке. В то время как его попутчик устремился глазами в небо.
– В больших городах всегда так людно, – неожиданно пожаловался Сэнгоку, присаживаясь прямо на траву у склона, ведущего к каналу. – Ты ведь хотел бы уехать куда-нибудь, а, Санада?
Он не был уверен, стоит ли отвечать на этот вопрос. В любом случае, парень воспринял его молчание именно как согласие.
– Кажется ведь, что проще? Сесть на скорый поезд, закрыть глаза и ждать, пока вдруг не появится зов – сойти на ближайшей остановке.
– Не думал, что тебя мучают подобные вопросы, – качнул головой Санада, осторожно присаживаясь в полуметре от него.
– На самом деле, совершенно не волнуют!
Сияющее лицо Счастливчика Сэнгоку снова повернулось к Гэнъитиро и небесного цвета глаза, казалось, впились в его лицо. Капитан Риккай ощутил, как защипало в носу, а лоб покрылся испариной. Это был слишком пристальный взгляд, чтобы стойко его выдержать.
– Ты так безоговорочно веришь в свое везение, – пробормотал он, отворачиваясь, снова приникая взором к водоему.
– К чему это ты?
Сэнгоку показалось, что тема сменилась слишком резко, без особых на то оснований. Впрочем, после недолгой мысли об этом, он пришел к выводу, что такая тема тоже вполне его устраивает.
– Почему бы мне в него не верить, если так оно есть? – он вернул своему голосу наглый тон.
– Ты слишком от него зависишь, – пожал плечами Гэнъитиро. – Вдруг оно неожиданно тебя покинет? Что будешь делать тогда?
Ему было интересно услышать ответ. Он мог сколько угодно врать, что его не интересуют подобные глупые разговоры, но он хотел узнать точку зрения Сэнгоку. Поэтому его крайней ошеломило, а затем просто вывело из себя то, что вместо ответа тот лишь издал смешок, откидываясь на спину и вытягивая ноги.
– Ты слишком беспечный.
– А ты слишком загруженный.
Проехавшая мимо одинокая машина унесла за собой струи выхлопного газа.
– Хочешь, я поделюсь с тобой? – Сэнгоку протянул руку, касаясь тыльной стороны ладони Санады.
– Это не что-то, что можно разделить.
– Наверно.

Никто не наблюдал за ними. Никто не знал. Но Гэнъитиро все равно было стыдно. Перед Сэнгоку? Перед собой?
Когда они поднялись на ноги, понимая, что достаточно насмотрелись на бесчувственное к их проблемам и мечтам небо, Сэнгоку едва покачнулся. Нет ничего удивительного в том, что Гэнъитиро инстинктивно протянул руку, помогая тому устоять на ногах. Немного усталый взгляд парня сказал ему «спасибо». И в этот момент не было ничего противоестественного в том, что он не пожелал отпускать. Осторожно сомкнуть руки у него талии. Со скрытым интересом наблюдать, как в глазах блеснул огонек смятения, но с явным оттенком радости.
Ему казалось, что он пьет странный живительный нектар. На губах Сэнгоку смешались запахи тонизирующего напитка, зубной пасты и сырости наступившей осени. В волосах растворился воздух темнеющего неба. Забывая о том, что творится вокруг, Гэнъитиро продолжал задумчиво оставлять невидимые следы поцелуев, стараясь оставить их отпечаток в памяти.
Сэнгоку не сопротивлялся. Какое-то время ему казалось, что он застыл в вакууме. Не хотелось даже пытаться пошевелить рукой. Он сомкнул глаза, а позже боялся открыть их, будто это как-то сможет спугнуть момент. Он едва подался навстречу Санаде, слегка приоткрывая губы. Неумело, но весьма чувственно. Молодые, крепкие пальцы сжали край желто-черной футболки так сильно, что костяшки побелели.
Какими бы крутыми и профессиональными они не казались на матчах…
С каким бы пафосом в голосе не обсуждали те или иные поединки…
Как бы ни подшучивали над менее опытными одноклассниками…
Они все еще были детьми. Хотя пятнадцать лет – это именно тот возраст, когда хочется считать себя взрослым, способным на все, самостоятельным и имеющим достаточно жизненного опыта. Они никогда не признаются, что для обоих это было впервые. Но они ни разу не засомневаются в том, что это именно так.

Есть ошибки, которые мы обязаны совершать в определенные периоды нашей жизни. Не соверши такую ошибку – будет казаться, что ты что-то важное упустил. Оставил сереющий пробел в своей юности.
Заскакивая в отходящий от станции синкансэн, два подростка в спортивной форме были переполнены чувствами, в предвкушении совершения этой ошибки. Они еле пробрались в переполненный вагон. Людей было много, все спешили вернуться домой с работы. Никто ведь не заметит, если Сэнгоку совершенно невзначай опустит руку в карман… не своих брюк? И Гэнъитиро, вопреки всему, отреагировал на это совершенно спокойно. Хотя, признаться, он и чувствовал некоторую вину в происходящем. Сам все затеял – сам терпи. Терпи, как бы приятно это ни было. Терпеть что-то приятное иногда бывает намного сложнее, чем досадное.
Одна станция сменялась другой. На каждой остановке люди покидали вагон. Заходили новые. Гэнъитиро прикрыл глаза, не желая обращать внимание на это мельтешение. Сэнгоку же, стоит отдать ему должное, ревностно наблюдал за лицами случайных попутчиков, будто опасаясь, что они возжелают оттащить их в сторону друг от друга. Но, не прошло и полчаса, как он тоже успокоился. К концу линии, народу осталось совсем мало. Повинуясь неведомо откуда возникшему зову, они сошли на предпоследней остановке. Небо уже окрасилось густой, темной синевой. Дорога перед ними освещалась лишь желтоватыми лучами фонарей.
Оба парня были в этом районе впервые и, честно говоря, даже прослушали название остановки, да еще и не удосужились прочитать его прямо на станции. Теперь им оставалось идти лишь туда, куда ноги поведут. Они мало смотрели по сторонам. Они не запоминали дорогу. Пусть это останется на завтрашний день. Немного паники им не помешает, но только не сейчас, пока все так хорошо, спокойно.
Найдя более-менее тихую улочку с парой пустующих скамеек. В темноте не было четко видно, но зато слышалось, как начинает бушевать море, притесняемое наступившей ночью.
– Далековато мы уехали, не так ли? – в голосе Счастливчика опять звучала насмешка, но какая-то добрая.
В эту ночь они почти не говорили, не зная, как можно выразить словами все то, что они чувствовали и о чем думали. Больше Санада не решался на поцелуй, а Сэнгоку не смел требовать чего-то подобного. Они молча сидели на скамейке. Между тем, молчание не было для них тягостным. Что-то замечательное было в этой недоговоренности.
Чувствуя, что глаза уже начинают слипаться, Сэнгоку позволил себе исполнение маленькой прихоти – не спрашивая на то разрешение у Гэнъитиро, он вальяжно растянулся на скамейке, укладываясь головой ему на колени.
– Киё… мори, – озадаченно прошептал Санада, вызывая смешок парня.
– Киёсуми.
– Прости.
– Ничего, Гэнъитиро.
То, с какой фамильярностью прозвучало его имя, заставило Санаду вздохнуть чуть глубже, чем обычно. Слишком много интимного значения вложил Сэнгоку в произнесение этого имени. Но теперь… что уж он только не простит теперь.
– Ты больше не думаешь о Юкимуре? – совершенно не к месту поинтересовался Киёсуми, прикрывая глаза и удобнее устраивая руку на колене Санады.
– Ты идиот.
И Сэнгоку улыбнулся. Он, правда, был рад. Этот нарочито небрежный ответ рассеял все его опасения. Когда он впервые спрашивал о Юкимуре, это не имело для него особого значения. Вряд ли он сразу стремился к тому, что происходило сейчас. В его мыслях так много всего перепуталось, что он предпочел умиротворенно заснуть, позволяя руке Гэнъитиро чересчур нежно поглаживать его плечо. Это не совсем клеилось с тем представлением, которое у всех сложилось о грозном капитане, но… доставляло чертовское удовольствие. Он продолжал улыбаться даже тогда, когда сознание рухнуло в бездну сна…

Когда Сэнгоку все-таки открыл глаза и успел вспомнить, что произошло и почему он спит на лавочке в совершенно незнакомом месте, Санада серьезно посмотрел ему прямо в лицо.
– Это все твои глупые затеи. Родители растерзают нас, когда мы вернемся домой.
Прекрасно понимая тревоги Гэнъитиро, Киёсуми старался выглядеть ничем не озабоченным. Он только пробормотал «доброе утро», вешаясь на шею парню и покрепче обнимая его.
– И что ты предложишь теперь делать? – все еще с претензией на здравый смысл, спрашивал Санада, старательно делая вид, что ему нет абсолютно никакого дела до всех этих манипуляций.
– Поехали навестить Юкимуру? – в порыве нечеловеческого счастья предложил Счастливчик Сэнгоку, срывая с головы Санады его кепку и с нетерпением ожидая нагоняя.
Еще никогда прежде он не был настолько уверен в том, что не зря его зовут Счастливчиком.

Сбоку у ножки скамейки примостилась спортивная сумка Санады и ракетка Сэнгоку. Казалось бы, и зачем только Сэнгоку вдруг так понадобилось взять с собой ракетку, но…