Чашка кофе. продолжение

- Смотри, первая звезда, - показал Михаэль.
- Угу, - кивнула она, отпивая из бутылки, - нужно загадать желание.
За день крыша старого дома нагрелась и теперь медленно отдавала свое тепло.
- Что ты загадала?
- Не скажу, а то не сбудется. А ты что загадал?
- Хочу найти мечту.
- Это как?
- Ну, все ведь о чем-то мечтают…
- А тебе не о чем мечтать?
- Сначала я думал, что было бы классно научиться играть на гитаре. Я купил гитару и два года разучивал аккорды, составлял композиции, но потом понял, что это не то. Тогда я подумал, что было неплохо увидеть что-то особенное, то, что никто до меня не видел. Я купил фотоаппарат и сфотографировал кратер вулкана в восточной Африке, северное сияние и городскую свалку в пять утра. Но и это все не то.
- Может, ты не там искал?
Он пожал плечами, откинулся назад и, зацепившись ногами за бордюр, повис над землей.
- Еще чуть-чуть и я полечу.
- Нет, еще чуть-чуть и ты упадешь, - теперь она тоже свисала с крыши. – Для того чтобы летать, не нужно падать.
Внизу спешили домой люди, гудели автомобили в вечерних пробках, медленно прогуливались влюбленные парочки – никто не обращал внимания на двух безумцев, свисающих с крыши старинного дома.
- Мне кажется, я могла бы подержать их в руках.
Он посмотрел на нее, в ее глазах отражалось ночное небо.
Странная. Еще более странная, чем он. Как оказалось, что в таком большом городе из всех девушек именно ее паспорт он нашел у входа в метро? И что было бы, если бы он прошел тогда мимо, или не смог найти ее дом? Не было бы тогда слегка разочарованного взгляда при виде потерянного документа и искреннего приглашения на “бутылочку пива, потому что кофе еще утром закончился”. Потом оказалось, что паспорт она сама выкинула “Почему?” – “Просто хотелось не быть собой”, что он ни фига не понимает в литературе и политике, но если в политике можно не понимать, то не понимать в литературе просто “культурное хамство”. А еще она может спать в кресле, свернувшись, словно кошка, обожает валяться на крыше его дома, рассматривая один и тот же кусок звездного неба и каждый раз находить там что-то новое. Иногда он не понимал, как она могла войти в его жизнь (а точнее, это он постучался в ее дверь в одиннадцатом часу вечера) так непринужденно, словно она была там всегда, не понимал, как жил до нее и как будет жить, если она исчезнет.
- Так о чем ты мечтаешь?
Она усмехнулась:
- О чашке горячего кофе.
- Ты загадала получить чашку горячего кофе?! - она кивнула.
Странная.
- Они обязательно сбудутся, - уверенно сказал он.
- Потому что это первая звезда?
- Нет, потому что мы верим.
- Я верила в Санта-Клауса, даже когда мне сказали, что его не существует. Но он от этого не появился. Не надо просить большего, чем ты можешь быть достоин.
- Напротив, если исходить из этого, то мечтать надо, как минимум, о том, как с помощью палки перевернуть мир. Потому что человек достоин действительного великого и способен только на великие вещи.
- И наверно поэтому мир катится черт знает куда….
- Мир катится в задницу, - назидательно сказал он. – Но только потому, что что-то всегда мешает людям совершать эти великие дела.
Она иронично изогнула бровь и усмехнулась:
- Что-то?
- Ну да, лень, например, или трусость, или смерть. Многие гении умирают еще в младенчестве, - философски заметил он.
- Наверно в этом заключается их гениальность.
- Возможно. Ты не задумывалась, почему большинство талантливых людей рано умирает?
- Что бы не успеть совершить какую-нибудь глупость, которая бы перечеркнула их гениальные поступки.
Он кивнул.
- Или потому что уходить надо за минуту до того, как начнешь утомлять.
- Жизнь – дрянная штука, гениям в ней нет места, зато серости хоть отбавляй.
- Но кто-то же создал человека, и не потому, что в тот вечер у него кончилось пиво, а антенна престала ловить кабельные каналы.
- Может, у него было помутнение рассудка?
- А может, это у нас помутнение рассудка? Построили себе теплые дома, быстрые машинки, навороченные телефоны и забыли о главном. Нагородили кучу хлама вокруг, так что даже себя не видим. Гонимся за призраками, мелкими идейками и пошлыми желаниями, а что бы оправдать себя, придумали какие-то нелепые правила, которым даже следовать не можем, - парень распалялся. – А в конце какой-нибудь старик лежит на смертном одре и даже вспомнить не может, чем всю жизнь занимался – все такое мелкое, суетное, что даже эмоций не оставляет. Может, только в юности и хотел на мопеде мир объехать!
Смешной. Искатель и романтик. Она никогда не могла понять, как в этом человеке сочетаются прагматичность и недоверие к миру с удивительной наивностью и верой в людей, идеи и просто в будущее. А он мог месяцами не выходить на улицу и не общаться с людьми, потому что «Устал от окружающей серости и пошлости» - «А еда?» - «А что еда?». Он лежал на крыше и рассуждал, что звезды – это слезы, которые должны были пролиться, но в Космосе холодно, и они застыли, не долетев до Земли. Он утверждал, что гравитация удерживает не только предметы, но и души, не давая им воспарить и улететь «туда-не-важно-куда», поэтому они вынуждены томиться в теле, и от того несчастны. Говорил, что смерти не существует, есть только новые повороты, и когда человек доходит до одного из них, он просто исчезает из виду, а все думают, что он умер. Он лежал на крыше, искал взглядом Ту Самую Звезду, шутил – всегда смешно и как-то горько – строил невероятные предположения…. Звезды медленно гасли, уступая свету самой яркой звезды, но Михаэль, словно зачарованный, смотрел на небо, продолжая искать…. Он мог бы пролежать там до второго пришествия, если бы не ее лицо в обрамлении растрепанных от ветра волос, закрывающее от него небо, внимательный взгляд темных глаз и ее тихое: «Утро».
В такие минуты Вероника могла видеть ее – его душу – усталую и беспокойную. Она была похожа на пса, потерявшегося еще щенком. Щенок вырос в большую лохматую собаку, но до сих пор этот пес растерянно сидит на остановке и тоскливо подвывает вслед уходящему транспорту. Ей не было жаль этого пса, если подумать, все мы потеряны. Вот только как-то страшно становилось и одиноко при мысли о том, что хозяин собаки все же вернется и заберет ее, или она устанет ждать и сама найдет себе хозяина. От этих мыслей веяло таким вселенским холодом, что хотелось, что бы хозяин никогда не вернулся, и они смогли бы сидеть с псом на безлюдной остановке целую вечность, провожая взглядом проезжающие машины и редких прохожих. Или чтобы он поскорей пришел, и тогда она смогла бы окончательно замерзнуть в своем одиночестве и тоске.
Разве могла она знать, к чему приведет ее импульсивный поступок в переходе метро? И совсем не хотелось думать, что было бы, не открой она в ту ночь дверь. Наверно поэтому Вероника так и не рассказала, о чем попросила ту невзрачную звездочку в сумеречном небе. А то не сбудется.
Она улыбнулась и слегка подула ему на лоб.
- Успокойся. Это не он виноват, а мир. Для мопеда бензин нужен, а чтобы его купить – деньги. Тогда он отложил мечту в сторону и начал на бензин зарабатывать. А потом оказалось что мир не везде одинаковый, в нем границы есть – визы нужны, а еще кушать хочется и зимой в траве спать холодно, да и нет травы. Вот он и откладывает мечту все дальше и дальше.
- А время идет, и он уже не юноша, а старик. У него куча детей и внуков, жена готовит ему жидкую кашу, потому что зубов уже не осталось, и мопед лет сорок как заржавел и рассыпался на запчасти, - закончил за нее Михаэль.
- Примерно так. Только в моей истории его сбивает автобус по дороге на работу.
- А ты жестока.
- По-моему лучше умереть от автобуса, чем от старости.
- Это смотря как собьет, - хищно усмехнулся парень.