Со сломанным носом и ртом перекошенным
Лежит и смотрит, как живая,
И как у Билла волосы взъерошены –
Красивая и молодая.

Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист у ближнего отеля.
И обойдя толпу фанаток длинную
Под окнами стояла по неделе.

Три ярких глаза набегающих:
И крик, и свист, и дикий хохот.
То был один из выступающих,
То Густав выглянул из окон.

Концерты шли привычной линией,
Кричали, а потом хрипели.
Молчали антифаны синие,
Фанатки плакали и пели.

И парни пели и играли,
И обводили ровным взглядом
Охранников, что стенкой встали,
Её, фанаток с нею рядом.

Лишь раз солист, рукой небрежною
Взяв микрофон, запев устало,
Скользнул по ней улыбкой нежною,
Скользнул – и отошёл к другим из зала.

Так мчалась юность бесполезная
В пустых мечтах изнемогая.
Тоска тяжёлая, железная,
Свистела, сердце разрывая.

Да что – давно уж сердце вынуто!
Так много денег на любовь потрачено,
Так много жадных взоров кинуто
На сцену, но ей там не было удачи.

Не подходите к ней с догадками,
Вам всё равно, а ей довольно.
Любовью, грязью иль фанатками
Она раздавлена – всё больно.
По А. Блоку "На железной дороге"