"ляляля", - говорил грустный сторож Иван приблудному псу Семёну, раскладывая картошку, помидоры и селёдку на закусь в десять-сорок-три утра на покосившейся скамеечке с видом на космос.
Иван налил гранёный до краёв - чтобы не больше, но и не меньше, это была его планка, рвать которую хотелось не чаще пары раз в неделю - и неторопливо посасывал двадцаточками и тридцаточками. Семён глядел задумчиво в космос и поскуливал для-ради приличия.
Иван вышел пописать к третьему слева тополю, предварительно убедившись, что владения в полном порядке; Семён же не тратил времени попусту - и окропил близлежащую берёзку презрительно и нагло.
грустный сторож Иван организованно кушал картошку, изредка вкрапляя в неё помидоркину дольку и селёдку, и думал про самое светлое - про тишину и про Софью Михайловну.
Семён грыз резиновый сапог - ибо ему не наливали и в кои-то веки даже не угощали омлетом..

луна лениво ползла к егерю.