В колонках играет - Линия
Настроение сейчас - отвратительное,хотя сквозь это отвратное настрения пробиваютя маленькие лучики позитт

Эх.........ну да...весело,комуто ненравится как я веду дневник:)хм...ну и ладно.в коментраиях пишите чем именно он вам не понравился,а в начале прежде чем обсирать посмотрите на ваш дневник,а ъотя ладно чего говорить то.
Если честно нелюблю сорится,ругаться и чтото доказывать.я пишу тут,то что считаю нужным,то что мне надо,конечно начинать вести дневник трудно и трудно сразу писать интересные мысли и вещи,но я поробую,что срузу так критиковать то?
Что было до этого.
Что было после.
Все пустяк, все неважно. Об этом можно будет подумать потом. Действительность рассыпалась на миллионы сверкающих осколков. Я поднимаю их и режу руки. Больно, до крови. Глубоко. Порезы не заживают. Уже не заживают. Меня продали в рабство. Самому себе. С этой секунды и навечно.
Навсегда.
Я полуголый лежал на кровати и курил, сосредоточенно рассматривая, как подрагивает свет за окном. Неровными вспышками фар. Все ближе и ближе, уже без остановки.
По телу вдруг пробежала волна дрожи, словно от накатившего оргазма. Сам не понимая от чего, я выгибаюсь и еле успеваю прикрыть рот рукой, что бы не закричать. Больно. Все старые засосы и царапины на моем теле словно начинают ныть. Все, без исключения, по - отдельности.
Эти ночи. Бесчисленное количество. Они пролетели, словно один миг, одна секунда. «Живи секундой». Как я был прав тогда! Вот только что-то эта секунда слишком уж сильно затянулась.
Воспоминания надоедливым роем завладели мной, вкручиваясь в сознание постепенно, мучительно, вырывая куски плоти. Я даже разучился мыслить. Все превратилось в какую-то непонятную мешанину, перепуталось. Словно в гигантском лабиринте. Без выхода…
А ведь когда-то все было по – другому. Я был счастлив, радуясь тому, что новый день, наконец, наступил. Еще тогда, до краха, до лепестков сирени на моей могиле. Я, смеясь, бросал их, бросал свою жизнь в грязь.
Стук в дверь. Приглушенный. Неясный. В глубине душе я хотел бы никогда не слышать его.
- Открыто! – я затушил сигарету в стеклянной пепельнице у изголовья кровати и устроился поудобнее, положив руку под голову.
- Цыпа, ты уже меня ждешь? – в дверях появился высокий рыжий парень, обмотанный в кокой-то бабский розовый шарфик.
- Конечно… - я ухмыльнулся и поманил пальцем вошедшего, невольно напоровшись взглядом на собственный огромный синяк, зеленой кляксой растекшиеся по белоснежной коже запястья.
Парень, скинув куртку на пол, подошел ко мне и, грубо схватив меня кривыми, толстыми пальцами за подбородок, жадно впился в мои распухшие и искусанные губы.
Я схватился свободной рукой за спинку кровати и крепко, до посинения, сжал её. Больше всего на свете хотелось забиться в какой-нибудь темный угол, отлежаться там, а потом выйти на улицу и прокричать: «Я человек. Человек, а не грязная шлюха из подворотни!». Но вместо этого я уже скорее по – привычке, ответил на поцелуй. Нежно, почти любя. Не важно, что я играю, что унижаюсь. Главное, чтобы клиенту понравилось.
- Надеюсь, сегодня ты порадуешь меня чем-нибудь новым, крошка? – парень отстранился от меня, сев на стул, выжидательно уставился на меня.
- Да, - я развратно облизал пальцы и, расстегнув ширинку на собственных брюках, просунул туда руку, обхватил рукой член. Я медленно провел несколько раз вниз и вверх по гладкой, чуть бархатной коже, стараясь насладиться ощущениями, представляя себе, как ни странно своего брата и, не сдержавшись, неосмотрительно громко застонал. Я беспорядочно двигал рукой, постепенно находя нужный ритм и откинув голову назад, закусил губу, сдерживая вырывающиеся из груди пошлые стоны. Раздвинув ноги настолько широко, насколько позволяли полуспущенные джинсы, я провел рукой по бедрам и, касаясь тонкими пальцами яичек, вздрагивал от наслаждения и представил, что все это делает со мной Том. Чувствуя приближающийся оргазм, я замедлил движения и посмотрел на клиента. Он сидел на стуле с раскрасневшимися щеками и тоже быстро двигал рукой, которую он держал на своей промежности.
- Будь умницей, ладно, - парень встал, перевернул меня на живот и, резко сдернув джинсы, которые и так еле на мне держались, вошел безо всякой смазки. Я зажмурился и крепко сжал зубы, чтобы не зареветь.
Который это раз? Все еще больно. Это никогда не пройдет, словно наказание, словно расплата. Парень задвигался быстрыми толчками, из его груди вырывались хриплые стоны. Внутри меня все горело, прожигало изнутри. Клиент вцепился руками в мою задницу, оставляя новые повреждения поверх старых синяков. Из моего горла вырвался удовлетворительный стон. Самое ужасное, что это доставляло мне удовольствие. Я просунул руку под себя и, сжав собственный член, задвигал ей в такт толчкам.
Снова оргазм. Противная липкая волна. Я кончил прямо на простынь, измазавшись в собственной сперме.
Клиент слез с меня и игриво хлопнул меня по подрагивающей спине.
- Ты был просто великолепен!» - послышался хруст денег. Я сразу узнал этот звук, уж больно за дорогую цену я слышал его каждый вечер.
- До встречи, куколка, - парень кинул пару бумажных купюр прямо мне на задницу. Как символично.
Я лежал тихо, боясь пошевелиться. Из глаз медленными черными ручейками стекали слезы.
Том.
Почему я вспомнил про брата? Интересно, где он сейчас? Он мечтал уехал в Ирландию. Говорил, что там невероятно красиво. Там огромные зеленые горы и свободный ветер. Может брат женился? У него есть дети? Я так давно не получал от него писем. Да и куда ему писать. Я же каждый день кочую с места на место. Днем прячась в дешевых гостиничных номерах, а по ночам, как последняя продажная проститутка выхожу на панель, строя глазки проходящим мимо барышням и молодым людям. Хотя почему как? Я и есть самая настоящая грязная, дешевая шлюха за сто евро.
Что было до этого?
Счастливая, беззаботная жизнь избалованной рок - звезды. Я потерял её, потерял единственного брата. Потерял себя.
Я еще сильнее зажмурил глаза. Какая-то невероятная усталость резко накатила на меня, затягивая в свои прозрачные сети. Я погрузился в глубокий, черный сон. Как выход, как утешение. Воспоминания и сны – это последнее, что у меня осталось от нормальной человеческой жизни.
Но сегодня даже они не принесли мне долгожданного покоя. Я вновь увидел тот страшный, полный ужаса и отчаяния день. День, когда все разрушилось в одну секунду. Ту злосчастную секунду, которую я хотел прожить ярко. Все сложилось словно огромный карточный домик. Мы поднялись слишком высоко, особенно я. Падать было невероятно долго и больно. Мир горел под пальцами, ветер свистел в волосах. И вот я внизу, на самом дне. Уже не подняться.
Никогда.
12 декабря 2006 года.

- Билл, ну чего ты там возишься? – брат сердито посмотрел на меня.
- не могу найти амулет. Может он за кровать завалился? – я встал на четвереньки и, приподняв покрывало, заглянул под кровать.
- да плюнь ты на него. Нам через десять минут надо быть в Юниверсале. Я даже догадываюсь по чьей вине!
Я поднялся и с обреченным вздохом отряхнул колени. Амулет, подаренный матерью на седьмой день рождения, всегда был со мной. Я никогда не снимал его, так как глупо, по-детски верил, что он приносит удачу. А сегодня утром я обнаружил его пропажу. Перевернул весь номер вверх дном, но так и ничего не нашел.
На душе вдруг сделалось как-то гадко и пугающе – тревожно.
Я перекинул изящную, почти женскую сумочку через плечо и вышел вслед за Томом.
У входа в отель нас уже ждали Георг и Густав.
- Ты новости смотрел, герой дня? – Густав как-то издевательски хлопнул меня по плечу.
- Нет. А что? – я надул губу, пытаясь изобразить недоумение, хотя прекрасно понимал, о чем идет речь.
- По всем каналам только и твердеет о твоих вчерашних похождениях в гей – клубе. Идиот! Теперь нас точно «заедят» родители наших малолетних поклонниц, которые категорически против любого развращения своих «принцесс», - я лишь недовольно фыркнул и сел в машину.
У звукозаписывающей студии нас, к моему великому удивлению, никто не встретил. Я посмотрел на Тома. Брат слегка подрагивал от пронизывающего насквозь, холодного декабрьского ветра и кутался в свою огромную толстовку.
Пошел мокрый, смешанный с дождем, снег. Достигнув земли, он тут же таял и превращался в мерзкую, грязно – серую жижу. Я брезгливо, стараясь не замарать обувь, зигзагообразными шагами дошел до входа в здание.
Студия была какой-то непривычно пустынной, больше напоминающей картинку из какого-то дешевого голливудского фильма ужасов.
- Куда все подевались? - где-то сзади, глухо ударившись о голые стены, прозвучал подрагивающий глосс Георга.
Я толкнул дверь, на золотой табличке которой гордо красовалась надпись: «Девид Йост» и вошел внутрь, тут же наткнувшись на испепеляющий взгляд продюсера, сидевшего на стуле. В комнате было еще три каких-то незнакомых мужчин, одетых в строгие черные костюмы и высокая худая женщина, с волосами собранными в хвост. Я резко затормозил и в меня сзади врезался Том, не успевший замедлить шаг. Я покачнулся и, потеряв равновесие, едва не упал, вовремя схватившись за дверной косяк.
- присаживайтесь, - голос у незнакомой женщины был резким, неприятным и немного писклявым.
Я бросил испуганный взгляд на Девида и осторожно сел на самый краешек дивана. Том опустился рядом со мной, я чувствовал его дрожь.
Или свою.
- Билл Каулитц? – я сдавленной кивнул. Зачем спрашивать? Что так не видно?
Девид закрыл лицо руками и опустил голову.
- Да что в конце концов происходит? – Том не выдержал и вскочив с места, сделал шаг вперед.
- Успокойтесь юноша. Просто, боюсь вас огорчить, но группы Tokio Hotel больше не существует, - от неожиданности я смешно открыл рот, Георг зажмурил глаза и как-то странно замотал головой, словно пытался отогнать назойливую муху, а Густав неожиданно сильно вцепился в мою руку.
- Ч – что значит, не существует? – брат опустился обратно на диван, на его лице отразился какой-то детский испуг.
- Все очень просто. За последнюю неделю в суд поступило десять заявлений, подтверждающие факт изнасилования несовершеннолетних девушек на вашего брата. Прибавим к этому постоянные протесты со стороны родителей, общественные пикеты, против вашего творчества. И вчерашние события в клубе, подробности которых сейчас можно увидеть по любому каналу, - женщина надела очки и, открыв какую-то тонкую кожаную папку, помахала ей перед носом Тома.
Я вдруг почувствовал, что по моей щеке стекает что-то холодное и мокрое. Невольно дотронувшись рукой до лица, я смахнул слезу, оставив на щеке серое, размазанное пятно от косметики.
- Суд завтра в 12 часов. До скорой встречи, - женщина улыбнулась противной «змеиной улыбкой, и быстрыми шагами вышла за дверь. Трое амбалов последовали за ней, по дороги бросив на нас взгляды полные унижения и презрения.
Тишина. Невероятно тяжелая. Даже часы на стенке замерли.
- Девид? – я подошел к продюсеру и осторожно дотронулся до его плеча.
- Ничтожество! Лучше бы ты вообще никогда не рождался! – Йост резко выпрямился и со всей силы ударил меня по лицу.
Я упал на пол, в глазах потемнело. К горлу стал подступать тошнотворный вкус крови.
- Ублюдок, мразь! Последняя шлюха! – Девид пнул меня по животу ногой, замахнулся еще раз, но на нём, издав звук подобный вою, повис брат.
- Он не виноват! Оставь его в покое! – Том бросился ко мне и, приподняв мою голову над полом, стал стирать кровь, сбегающую из разбитого носа.
- Оставить в покое? О да, именно это и сделаю. Интересно, как он теперь будет зарабатывать деньги? На панель выйдет? Бьюсь об заклад, у него неплохо это получиться! – Девид плюнул прямо мне в лицо, я почувствовал его теплую слюну на своих губах, а затем потерял сознание, как малолетняя девица.


Воть)нашла на сайте сама еще не читала,может интересно незнаю,надо почитать вот и вам решила написать,хотя думаю может длявас это и неитересно)