В колонках играет - Кавер на Тату-"All of thing she sad"

"Щиzzzоидность" Почему они зарастают? Режешь, режешь, они зарастают, и их становится не видно. Как пёс, черный, как волк, голодный, как степь, одинок и бессмысленный, как ключи, потерянный. Заставить себя сделать то, что нужно почему-то уже не возможно. Прятаться уже некуда. Жить уже незачем, а умирать все также страшно? Да, признаваться ведь в этом так интересно... режешь, режешь, они зарастают, ты опять режешь, режешь... уходишь в степь, опять сторожить свои границы, границы самого себя, чтоб, ни дай Бог, никто не зашёл и не переставил стулья. Топтать в себе чувство положительного заряда иногда очень утомительно. Ведь я встала как-то утром перед зеркалом и сменила мозг и сказала себе: никого. А ты лезешь. Куда ты лезешь? На истерики смотреть? На пьянь, рвань, кровь, слезы, потерянность, уже самой собою загубленную жизнь? Нет, не смотри сюда... У тебя, несмотря на то, что ты льстишь себе тем, что ты у нас не такой, как все, всё ещё впереди. Возраст. Ещё пять дней и мне вновь придется вспомнить, что нужно считать года. Точно так же, как я только что посчитала дни до того утра, когда надо будет проснуться, вновь вспомнить весь ужас, который произошёл от того, что ничего не произошло, ещё не успело, а силы уже закончились. Три часа утра. Дождь. Отличный день начался бы с того, что я бы проснулась с этим загадочным бурным чувством скорого побега. Засуну билет в карман джинс, поеду туда, где страшно от высоких и длинных изваяний рук человеческих. Преодолев страх, заберусь в груду металла, которая мне будет дороже матери родной, и уеду... Время пролетает за окном с какой-то скоростью, вычислять которую мне не дано природой. Пролетит полжизни воспоминаний. А потом будет букетик нежно-розовых цветов и поцелуй в иссохшие губы. Отличный день бы закончился сном. Тем неведомым мне, спокойным, желаемым, умиротворенным сном... Злость сокрушает меня в пепельницу и бумаги в огонь. Карты уносят меня по мечтам, а карты я рисую сама. Ручкой и карандашом. Я рисую на стене или на стекле своего лица ту дорогу… длинную, страшную. И всегда чёрную. Чёрную дорогу, которая заканчивается... Не знаю. Я не пущу тебя ни за что, потому что ты разрушишь, я знаю, то, что так долго строилось, как города и железные дороги, на моих крови, слезах, нервах, болях, строках и коже. Не пущу ни за что, даже не старайся. Мне плевать, знаешь? Ты прекрасно это знаешь. Плевать на всё. Может быть, ты профессиональный копальщик, может, у тебя другой цвет кожи, может, ты слушаешь не мою музыку, может, ты вообще какой-то неодушевленный механизм, а Я тут с тобой разговариваю, мне на всё это плевать. Бог меня этому научил. МОЙ бог, которого сама себе выбрала. Было бы здорово вообще себе отдельно планету слепить в воздухе и забыть вас всех. И забить на всех. Душа и тело, размещаясь в одной подкорке, борются друг с другом неестественными друг друга потребностями. Срочная изоляция мне не помешала бы. Тихо, синие стены и все, кто общается с тобой, считают шизиком и разговаривают на равных. Отлично. Не называют гением, не уподобляются и не опускают. Ничего не советуют. Живи себе, живи в мире своих иллюзий… знаешь же, что, когда сдохнешь, похоронят тебя в ЭТОМ мире. Может, поэтому тело мне так противно?.. Потому что оно - здешнее? Прыгнуть и полетать бы... Не потому, что птицы нравятся, не потому, что ощущение клёвое, а потому что грохнешься. Хм. Ба-бах... и БОЛЬНООООООООООООООООООООООООООООО!!! Больно, понимаешь? Отличное утро было бы, проснуться в тёплых надёжных простынях, согретых чужим телом. Обнять это тело и знать, что тебе и ему НЕ ВСЁ РАВНО... Что лезвия стужи сидящие в углу, заткнулись хотя бы на время. А так нет... идёшь на себя, от себя и к себе... «Сколько дорог ведёт из дома домой…» И всё так же далеко светят огни тёплых душ. Идёшь к ним, подходишь ближе, протягиваешь руку и думаешь, что сейчас будет отличное утро. А тебя за руку кусают. И слёзы. Не идущие мимо меня люди... я растаю, когда жизнь перестанет быть такой однообразной. Такой однообразной… Шшииzzzzооииддннооссть. Я растаю, когда ты появишься, и я пойму, и я опять смогу верить в то, что кто-то в этом мире абсолютно настоящий. Я иду по городу и никогда не плюю на тротуар. Потому что это не мой тротуар. Не мой город. Ты думаешь, ты показал мне мои слабости? Каждый, кто захочет - подойдёт и ударит по моим ранам. Открытым кровоточащим ранам. Я их вылизываю и грызусь со всеми, кто пытается мне приложить мазь. Моя кровь - моя слюна. На каждую мою кровь у меня есть свои рецепторы, которые вырабатывают слюну. Я себя строила из осколков моих мечт и грез...И грех оказался для меня несуществующим идеалом. Тем выходом, который я сама себе поставила. Ищу, ищу, ищу, ищу, ищу, ищу, ищу тепло. Ищу там, где светло и беспечно. Отличное утро, отличная жизнь, отличные механизмы моей души. На сегодня, видно, хватит. Я пишу лучше всего, когда абсолютно не думаю, что пишу. Точка, запятая. Тире. Камень моих... рецепторов. Мне уже не страшно, мне уже не больно... Всё затоптал... Просто, просто ищу тепло. Шшииzzzzооиидднноосстть. Ни одна, даже самая завшивленная мысль, не силится посетить твой мозг. Иногда ты думаешь, что это вдохновение. Но это не так. Это состояние вечного маятника. Вечного незнания, куда бы приткнуться. А проблема вот в чём: просто надо пойти спать. Зажечь лавандовую палочку, которая помогает пережить разлуку с разумом, закрыть глаза и уснуть. Мне иногда кажется, что самое страшное в процессе сна - это упасть и, судорожно подорвавшись с постели, понять, что ты спала, и тебе это приснилось. Или во сне убегать от кого-то и понимать, что, несмотря на то, что ты прикладываешь максимум усилий, чтоб удрать, - ты стоишь на месте... Или пытаться кричать о помощи и не мочь. А совсем недавно я поняла, что самое страшное в процессе сна - это... проснуться. Хотя мне же уже совсем не больно, и не страшно, мне просто, просто обидно, обидно, что не открыли меня...