***
Мальчик открыл глаза и тут же почувствовал, что в комнате кто-то есть. Приподнявшись на локтях, он увидел фигуру, не шевелясь, сидевшую на подоконнике распахнутого окна.
- Доброе утро, Алукард.
- Скорее доброй ночи, Ангел Смерти. Светать еще не начало.
- Полнолуние?
- Полнолуние.
Тишина, нарушаемая только тихим пищанием приборов и тиканьем часов. Мальчик встал, срывая с себя многочисленные проводки, и забрался на подоконник рядом с вампиром. Лунный свет окутывал фигуру монстра в серебряное сияние и делал кожу еще бледнее, чем она была на самом деле. Черные волосы, рассыпавшиеся по белой рубашке, сильно контрастировали со всем остальным.
- Ты забавно так выглядишь, - заметил мальчик. – Как-то благородно, что ли.
Вампир обнажил в улыбке белые клыки и внимательно осмотрел его.
- А ты выглядишь, как сбежавший из лечебницы сумасшедший, Уолтер.
Мальчик тоже улыбнулся и бросил беглый взгляд на свою больничную пижаму.
- Пожалуй.
- Я ведь говорил хозяину, что ты будешь жить, - заметил он вдруг.
- Я слышал.
- Я знаю.
Снова молчание. Мальчик задумчиво посмотрел на погрузившийся в полутьму двор, а потом снова на вампира. Их взгляды встретились.
- Жаль, что все это закончилось, - прошептал мальчик. – Я даже не думал о том, что тот костер перед пятой базой будет последним… а теперь уже все…
- Будут еще другие бои с другими кострами.
- Надеюсь.
- Хотя так интересно уже, наверное, не будет. Вряд ли мы так скоро увидим врагов подобных этим психам.
- А жаль… это было весело. К тому же, знаешь, не думаю, что еще когда-нибудь встречу человека, который сможет голыми руками перехватывать мои нити. Жаль, не я убил его.
Вампир не ответил и откинул голову назад, глядя теперь в усеянное звездами небо. Подул ветер, принеся в палату освежающий ночной воздух. Мальчик подумал о том, что сейчас уже должна быть поздняя осень, и поразился по-летнему теплой погоде. Так прошло несколько минут, и оба все еще молчали.
- Только в следующий раз лучше без такой пробежки по лесу, какая была у меня, знаешь…
Вампир, все еще не глядя на него, снова улыбнулся. Как-то совсем не так, как делал это обычно. Скорее как мечтающий о чем-то ребенок.
- Сколько тебе было лет, когда ты впервые убил? – спросил он так же мечтательно отвлеченно, как и улыбался.
- Девять, - почти не задумываясь, ответил мальчик. – Почти десять. Летом. Шестнадцатого или семнадцатого августа, не помню точно.
- И как, понравилось?
- Наоборот. Меня так страшно долго мучила совесть… - он думал замолчать, но вдруг стал говорить дальше. - Это был вампир, который совсем недавно стал таким. Я даже помню его имя: Оливер Стивенсон. В Хеллсинге сейчас работает один Оливер Стивенсон… забавно даже, - мальчик улыбнулся и тяжело вздохнул. – Тому был двадцать один год, он родился, вырос и умер в Ньюкастле. Он никогда не покидал его за всю свою жизнь и не покинул после смерти. При жизни он был полным парнем с растрепанными светлыми волосами, бледными веснушками и слишком детским лицом. Его отец сгорел вместе с их домом за месяц до того, а от матери он видел только могилу, - слова лились единым потоком, так слажено, будто бы он всю жизнь готовился рассказать это.
Мальчик тоже запрокинул голову назад, прислонившись макушкой к холодной стене, и продолжил:
- Стивенсон встретил какую-то девушку через неделю после того, как остался без всяких средств на улице. У него не было родственников, а так людей он сторонился, друзей у него не было. А эта девушка предложила ему пожить у нее. Просто увидела на улице и предложила, и Стивенсон согласился. А потом она укусила его, наверняка не рассчитывая на то, что он станет вампиром. Но он стал. Она сама была человеком еще совсем недавно, и, увидев, что сделала, растерялась и сбежала, а Стивенсон остался. Он довольно быстро привык к жизни вампира, наверное, потому что никогда не любил людей. Он нашел всех тех, с кем когда-то учился в школе и кто еще жил в Ньюкастле, и убил их. Всего двадцать человек. Никто из них не стал вампиром. Через месяц в это вмешался Хеллсинг. В Ньюкастл послали меня, Рика и еще одного типа, который был новобранцем и погиб уже спустя два месяца после этого. Вообще-то, никто из нас не обладал хоть каким-то опытом, но тогда все были заняты тем случаем на севере Шотландии, не до такой мелочи было. Поэтому поехали мы… - мальчик вдруг пожалел, что у него нет сигарет. – Мне не понравился Ньюкастл. Какой-то он был грязный и бедный. Накануне прошел дождь, а мы шли по узкому тротуару, превратившемуся в одну большую лужу. Небо было плотно затянуто тучами, на улице совершенно темно. Я помню, что мне было страшно, все время создавалось чувство, что кто-то смотрит мне в спину. Мы даже не искали его, мы просто шли, стараясь хоть как-то обходить лужи, и тут на идущую впереди нас девушку из подворотни набросился вампир. Никто из нас не отреагировал достаточно быстро, чтобы спасти ее. Я просто застыл на месте, и большими глазами смотрел на него… на них… и Рик с тем, вторым, тоже. А потом Рик с криком бросился вперед. Я не знаю, зачем он это сделал, ведь у него был револьвер. И разве он не знал, что вампиры намного сильнее людей? Конечно, знал. Мы все это знали. Но Рик прыгнул, а Стивенсон откинул девушку в сторону и еще в воздухе схватил его за горло. Из чистых рефлексов, наверное. Тот второй достал револьвер, направил на вампира и закричал мне: «Пацан, сделай что-нибудь!», а я просто стоял и смотрел. И Стивенсон тоже смотрел. Сначала на меня, потом на того парня, а потом на Рика, который прохрипел: «Сдавайся, чудовище – мы из Хеллсинга». Будто бы кому-то, кто только месяц назад стал вампиром и никогда не покидал родного города, что-то скажется название Хеллсинг! Хотя мы ведь не знали этого, мы тогда вообще ничего о нем не знали. Да и вообще, как смешно мы выглядели! Девятилетний мальчик и два парня лет семнадцати, одного из которых он держит за горло, а у второго, пусть и есть оружие, но так трясутся руки, что он едва ли попадет в слона. Но кто когда-либо наставлял на Стивенсона оружие и говорил «Сдавайся»? Да никто. Все, кого он убивал, даже не успевали оказать сопротивление, и поэтому вампир запаниковал. «Я убью его! - завизжал он, сжимая пальцы вокруг горла Рика еще сильнее. – Еще шаг и, клянусь матерью Божьей, я убью его! Опустите оружие!». Вампир, который клянется Божьей матерью, разве это не смешно? Но тогда мне не было смешно, я просто оцепенел. И не было смешно Рику, который издавал слабые хрипы и отчаянно дергался в руках вампира, и тому, второму, тоже смешно не было, он не опустил оружия и вообще не пошевелился, вместо этого просто стоял и смотрел, как и я. Но Стивенсон не понял, почему он не убирает свой гребаный револьвер, он воспринял это совсем по-другому, и сжал пальцы еще сильнее. «Уолтер, твою мать! - заорал тот парень. – Да сделай же что-нибудь!». Сделай что-нибудь! Будто бы ему было девять, а не мне! «Отпусти его, иначе я убью тебя», - пропищал я, потому что не хотел его убивать. Знаешь, одно дело – разрывать на клочки большие куклы, у которых вместо головы – набитый какими-то тряпками мешок, а на лице красным нарисованы большие глаза-пуговицы и торчащие из кривого рта клыки, другое – делать то же самое с живым человеком... ладно, но человеком, но разве это важно? А Стивенсон посмотрел на меня и почему-то не нашел ничего забавного в том, что ему угрожает маленький мальчик. Более того, он нашел это устрашающим. Я видел это в его глазах, по тому, с каким искренним ужасом он смотрел на меня. А Рик уже даже перестал хрипеть. И тогда я поднял руку, и выпустил одну единственную нить. Она отделила от его тела голову и руку, которой он душил Рика. И это было такое странное чувство, убивать его… я чувствовал себя последней сволочью… да, я знал, что он «плохой», но в этот момент плохим вдруг стал я. Я убил его, хотя он ничего мне не сделал. Я не знал его, я никогда не видел его до этого, но я все равно убил его. И почему? Да даже не из чувства голода, как это делал он, а просто потому, что какой-то идиот, который сам не мог выстрелить, заорал мне: «Сделай что-нибудь!». Просто потому, что кто-то сказал мне пойти и убить вампира. А что он сделал, этот вампир? Он ведь просто хотел жить. Разве он виноват в том, что для выживания ему нужна кровь? Вот мы, чем мы лучше? Мы тоже убиваем людей, мы убиваем людей, хотя мы сами люди. Он не был человеком. Неужели это дает ему меньше прав убивать, чем нам? А Рик тем временем грохнулся на землю, рука Стивенсона продолжала сжимать его горло, но только теперь она не была приросшей к телу, теперь она была отдельно. А через несколько секунд все это рассыпалось в прах. Мы подошли к Рику, и тот парень поднял его на ноги. Рик отряхнулся, и мы молча пошли дальше, как будто ничего и не случилось. Мы вызвали полицию, мы объяснились с ними, а потом мы легли спать. Мне снился Стивенсон, как он стоит на залитом лужами тротуаре и с ужасом смотрит на меня, а потом его голова отлетает в сторону. Снова и снова и снова и снова… раз за разом. Для всех Стивенсон умер один раз, а для меня он умирал каждую ночь. Я узнал о нем все, что мог узнать, и я не знал, зачем. Возможно, хотел убедиться в том, что он заслужил смерти. Но все, что я выяснил, это то, что он был тихим и забитым парнем, который никому ничего не делал при жизни. Он был немного слабоумным, но его отец никогда не хотел этого признавать. Оливер Стивенсон закончил среднюю школу. Он учился хорошо, но был слишком не таким, чтобы его приняли сверстники. Над ним издевались, с ним постоянно играли какие-то злые шутки, его били. Окончив школу, он стал работать в сапожной мастерской отца. А потом их дом вместе с этой мастерской сгорел, и Стивенсон ушел. Ему бы наверняка помогли соседи, если бы он попросил, но он этого не сделал – он просто исчез из района, в котором жил. Все думали, что он тоже погиб в огне, и думали так и дальше, даже когда не нашли в развалинах его останков. Полиция не стала заниматься этим дальше, потому что у Оливера Стивенсона все равно не было никаких родственников и друзей, никто не стал бы им интересоваться. И поэтому он умер. Это было то, что я узнал о нем. Как думаешь, мне стало от этого легче?! А, Алукард, как думаешь, моя совесть успокоилась?!
Вампир не ответил, но мальчик и не ожидал этого.
- Меня около месяца мучили кошмары, а потом вдруг перестали. Я убивал и дальше, но больше никогда не испытывал ничего подобного. Быстро привык, стал даже получать от этого удовольствие. Я был убийцей, но именно поэтому меня уважали. Временами я чувствовал угрызения совести именно за то, что не чувствовал их, когда убивал. Убивать - это грех, так ведь? За такое попадают в ад. А грехи можно искупить, только если сожалеешь о содеянном. Но разве я сожалел? Нет, - мальчик замолчал, зажмурив глаза и чувствуя, как свежий ветер мягко дует в лицо. - Это правильно, что я не чувствую угрызений совести. Это ведь моя работа, я – Ангел Смерти. Я должен нести смерть другим. Это ведь ты сказал, да? И я ведь, вроде, творю доброе дело, избавляю мир от подонков вроде этих фашистов, да? Только вот Стивенсон, он ведь не был таким.
Вампир, наконец, отвел взгляд от неба, и с улыбкой посмотрел на мальчика.
- Был, - уверенно ответил он. - Возможно, не когда был человеком, но когда стал вампиром. Мы все такие. Да и разве бы ты думал об этом, если бы столкнулся с ним сейчас? Нет, ты бы просто прикончил его и забыл. Даже если бы он был человеком, а не вампиром, разве бы тебя это затронуло?
- Нет. Конечно, нет. Я убиваю всех, кого мне говорит убивать лорд Хеллсинг. А какая мне разница, кем там была моя жертва? - мальчик ухмыльнулся и покачал головой. – Смотри, какой я бесчеловечный. А мне казалось, мы тут гуманисты.
Вампир тихо рассмеялся.
- Конечно, гуманисты. Главное помнить то, что те, кого мы убиваем либо действительно не люди, либо какие-то отморозки, которые вообще не заслуживают носить гордое название «человек».
И снова тишина. Где-то залаяла собака.
- Я никогда не думал, что смогу что-то так рассказать, - признался мальчик. – Эта история с Оливером Стивенсоном. Я никогда не говорил о ней… то есть говорил, но не так.
- Но ты хотел, - заметил вампир.
- Да… хотел, наверное. Я и Рик, мы часто рассказываем об этом парням. Но только тогда это звучит, как какой-то анекдот. И все смеются в конце, хотя я никогда не понимал, над чем, - он вдруг почувствовал сильную злость на своих приятелей. - Разве это смешно, что какой-то забитый и немного слабоумный парень потерял все, что у него было, включая жизнь, и пошел мстить тем, кто когда-то шпынял его?
- Да, - сказал вампир и ухмыльнулся. – В этом есть определенная ирония. Хотя это явно не та причина, по которой смеялись наши бравые солдаты.
- Наверное, они смеются потому, что мы с Риком всегда красочно расписываем, как чуть не наложили в штаны. Но знаешь, что довольно весело? Этот Оливер Стивенсон, который работает у нас в Хеллсинге, я никогда не любил разговаривать с ним. Как-то он мне неприятен, иногда ловлю себя на том, что стараюсь избегать его, - мальчик зевнул и рассмеялся, хотя сам толком не знал, почему, - но это не самое веселое. Самое веселое то, что я замечаю, что Рик делает то же самое. И я вот как-то подумал, если я замечаю, что Рик это делает, то, замечает ли Рик, что это делаю я? Мы никогда не говорили о том случае, знаешь… серьезно говорили, я имею в виду. Наверное, просто потому, что не о чем. А вообще, это был единственный раз, когда мы работали вместе. Мои остальные напарники вообще как-то долго не живут. Забавно, а? Может, я проклят? – он спросил себя, что за чушь несет, но ответа не нашел. – Всегда хотел постоянного напарника. Это как-то лучше. Хоть что-то, к чему можно привыкнуть.
- Я могу быть твоим постоянным напарником, - беззаботно ответил вампир. - Ты милый ребенок, и тебя надо защищать. Кто ж это сделает, если не я?
Мальчик рассмеялся и сплюнул в темноту двора.
- Во-первых, я не милый. Во-вторых, я не ребенок. И, в-третьих, меня не надо защищать.
Вампир ухмыльнулся еще шире и похлопал его по голове.
- Конечно, ты милый, Ангел Смерти. Скоро по твоей романтической персоне будут сохнуть все девушки округи, помяни мое слово.
- А я и не против, - заявил мальчик и тоже ухмыльнулся.
- Я уже вижу, как ты ходишь по борделям с друзьями, - пророческим голосом сказал вампир.
Мальчик задумчиво прикусил губу.
- Откуда ты достал водку? – спросил он через некоторое время.
- Оттуда, где ее уже нет.
- А перчатки?
- Еще на базе. Мне их предъявил толстяк и сказал, что это все, что от тебя осталось. Так что я их взял, и пообещал отдать тебе. Видишь, отдал. Так что все могут остаться довольны.
- Что бы я без тебя делал… - протянул мальчик.
- Ты? Был бы задушен той каланчей. Ладно, Уолтер, пора спать – уже четыре утра.
Оба поднялись с подоконника и теперь стояли друга напротив друга.
- Выходит, что я обязан тебе жизнью, - заметил мальчик.
- Да, и не один раз, - усмехнулся вампир.
- И я никогда не отдам тебе долг.
- Никогда – слишком долгий срок, чтобы загадывать на него.
Луна зашла за тучу. Мальчик пожал плечами и еще раз внимательно посмотрел на своего напарника. Волосы вампира снова стали короткими, мальчик всегда поражался тому, когда он успевал это делать. Красные глаза матово блестели в полутьме.
- С тобой весело работать, Ангел Смерти, - сказал он.
- С тобой тоже, Алукард, - отозвался мальчик.
Они постояли так несколько секунд, а потом вампир исчез. Мальчик вернулся в кровать и натянул на себя одеяло. Было ужасно грустно, и он толком не мог объяснить, почему. Наверное, просто потому, что все это кончилось.

***
Солнечный свет озарял казарму солдат Хеллсинга. Мальчик вошел, закрыв за собой дверь, и ощутил явственное чувство дежа вю. Казарма была пуста, все кровати аккуратно застелены, только на той, что стояла в самом конце, сгорбившись, сидел человек. Мальчик подошел к нему, но он не поднял голову.
- Привет.
- Уже вышел из комнаты смертников?
- Ага, я выйду откуда угодно.
- К тебе никого не пускали, хотя мы все хотели навестить, знаешь.
- Верю. Я там чуть не сдох со скуки.
- Теперь рассказывай. Ну что, как прошло? – спросил Рик. Козырек натянутой на глаза красной бейсболки полностью закрывал лицо.
- Отлично.
Чувство дежа вю все возрастало.
- Дали им хорошего пинка под зад, а, Уолтер?
- Еще как! А как дела у тебя?
- Хорошо, - небрежно ответил Рик, а мальчик спросил на себя, чего это он вдруг одел эту тупую бейсболку.
- А где все, Рик?
- Все? Какие «все»?
Что-то внутри мучительно сжалось. Он уже видел это, точно видел, и ничем хорошим это не кончилось.
- Ну, Джон, Бобби, Майк, все остальные…
Рик резко поднял голову, и мальчик почему-то приготовился отшатнуться.
- Стреляют они, а я три пальца сломал, вот и сижу тут как последний идиот, - он широко улыбнулся и продемонстрировал забинтованные пальцы, которые разглядывал все это время.
Мальчик рассмеялся, почувствовав резкое облегчение. Чего он вообще боялся только что? Теперь он уже не мог этого сказать.
- И вот что, - продолжил парень, - я хочу услышать подробности.
Мальчик покачал головой.
- Не, вот все соберутся, тогда и расскажу. А то что мне по тридцать раз пересказывать?
- Тоже мне, - фыркнул Рик. – Не ленись, малой, если старшие тебе говорят рассказать, то надо их слушать.
- А не пошел бы ты, Рик? Сигаретой лучше угости, я уже почти два месяца как не курил.
- О-о… бедный ребенок… - протянул парень и покрутил в руках пачку сигарет, - не получишь.
Мальчик ухмыльнулся и выхватил ее нитями. Старый трюк, который всегда работал.
- ЭЙ! ЭТО ОГРАБЛЕНИЕ! – заорал Рик. – КОЗЕЛ!
- Я тоже люблю тебя, Рикки, - протянул тот. – Спички есть?
- Хрен тебе, а не спички, малой.
- Ну-ну, не будем грубыми. Сколько мы не виделись, а? Мог бы встретить получше.
Рик достал из кармана коробок и кинул ему.
- Держи уж.
Мальчик с наслаждением закурил и улыбнулся. Жизнь снова была прекрасна.